Как и везде, где нет дворников, магией Лужкова приведенных в Москве в беспрерывное движение, а уход за территорией остался в ведении руководства предприятий, было грязно, везде валялись части железных агрегатов, прочий мусор, а по асфальту тротуара, прижавшись к бардюру, тек грязный тоненький ручеек. Навстречу попадались редкие прохожие - рабочие или служащие, идущие домой. Но были люди и в спецодежде, вышедшие, наверное, в ночную смену. Из окон второго этажа казенного вида здания вылез и по приставленной лестнице спустился вниз парень. Спустившись, крикнул наверх что-то протяжное, нечленораздельно. Оглянулся, увидел меня и спросил, который час.
- Двадцать минут восьмого, - сказал я и в свою очередь спросил, где пакгауз номер три.
- Щас провожу, - сказал парень и крикнул наверх уже понятное. Лестницу забери.
Сверху выглянул мужик в одной майке и, напрягшись, стал втаскивать в окно лестницу.
- Пошли, - сказал парень, - тут недалеко. Вам в контору? Так все уже ушли, - равнодушно сообщил он и, помахивая рукой, пошел рядом.
Сошли к реке. Бетон причала обрывался к воде без всякого ограждения, и здесь же находились несколько судов, туго растянутыми канатами зацепившиеся за грибовидные чугунные кнехты.
Я посмотрел на темную синеву, перечеркнутую дрожащими желтыми дорожками огней, на волнистую рябь, маслянисто переливавшуюся внизу и думал, что мне делать, если преступников окажется слишком много.
Подошли к железным воротам, наполовину приоткрытым. Парень прошел вперед, я - за ним. Огромное пространство, примыкающее к причалу, у которого стояла баржа, было прочерчено рельсовыми путями. На одном из путей находился состав, над которым навис, перегруживая контейнеры с баржи в вагоны, разлапистый мостовой кран.
- Вот пакгауз номер три, - сказал парень, потянув меня за рукав. - Вам наверх, в управление? Это на втором этаже. Тут больше никого сейчас и нет. Пойдемте, мне как раз туда.
Он подвел меня к двери, открыл её и пропустил меня вперед. Поднимаясь по лестнице, я подумал, что это все неспроста. Что паренек слишком усердствует, а я становлюсь слишком мнительным.
Мы поднялись на второй этаж. На двери висела табличка с надписью "Контора". Я подумал, что сейчас открою дверь, зайду и увижу Елену и Марину Тарасовых, связанных по рукам и ногам, но очень довольных моему приходу.
Я открыл дверь и вошел. В большой комнате сидели на стульях и явно ждали меня два здоровяка, чем-то мне смутно знакомых. Может быть, я их где-то видел, но когда, где?
Подумать мне времени не дали, потому как оба бугая целились в меня из пистолетов. Сзади я услышал быстрые шаги, шорох и, выбросив правый кулак вверх, успел перехватить руку с ножом, нацеленного мне в шею. Используя инерцию тела бросившегося на меня парня, вложившего в удар собственный вес, я нагнулся и швырнул его через себя прямо на вскочивших со стульев бандитов.
Я уже понял, что Елену застали врасплох, понял, что её заставили рассказать кому она звонила, понял, что меня попросту ждали здесь, и моя миссия провалилась, так что мне надо выбираться отсюда как можно быстрее. Поэтому я не стал дожидаться, пока ребятки закончат барахтаться на полу, и, не теряя ни секунды, кинулся к выходу. Скатившись по грохочущим ступеням вниз по лестнице, я выскочил во двор и остановился.
Преграждая мне путь, выстроились пять человек. Оружия у них я не заметил. Огнестрельного. В руках у мужиков был подручный материал, в основном куски арматуры, лишь один намотал на руку цепь, конец которой позвякивал по асфальту. Сзади слышался грохот сбегавших следом подельников.
Я резко выбросил назад ногу и пяткой ударил по створке двери, смяв физиономию самого резвого из преследовавших меня бугаев. Я надеялся, что смял.
Нападавшие были уже рядом, и откуда-то вылетевший железный прут задел кисть, едва не раздробив мне пальцы. А дальше все смешалось в один клубок, я замечал только рожи, которые сметал короткими полновесными ударами. Потом прут ударил меня по плечу, и левая рука онемела, я повторил удар пяткой, попав в чью-то грудь и с удовлетворением услышал хруст ребер, но в ту же секунду мою наклоненную шею обвила страшно твердая цепь, потом ступня, летящая мне в лицо едва не ослепила... и я ещё видел какое-то мельтешенье вокруг, но уже сам не мог поднять рук, только чувствовал, как сыпятся со всех сторон удары, удары, удары...
ГЛАВА 34
НЕОЖИДАННАЯ КАЗНЬ
Все остальное я помню смутно. Меня куда-то волокли, помню твердые ребра бетонных ступеней, вминающихся мне в бока, хотя боли я не ощущал, временами все пряталось во мрак, и сколько прошло времени в этом полубеспамятстве, я не знаю.
Окончательно я пришел в себя от удушья и боли в животе. Дышать я, в общем-то, мог, с трудом, но мог, просто брючный ремень сдавил мне живот так, что легкие едва могли вдохнуть воздух. Едва я разобрался с трудностями дыхания, как тут же осознал, что, сам, подцепленный за ремень брюк, вишу в воздухе, болтаюсь, словно мясная туша, а темная земля с несколькими мужиками у легковой машины, наблюдавшими за моим вознесением в горние выси, медленно удаляется; меня неторопливо поднимали на крюке башенного крана, вздернувшего ажурную стрелу выше всех других здешних кранов.
Мужики внизу мне были прекрасно видны: их достаточно хорошо освещал свет из распахнутых настежь дверц легковушки. Я же уплывал в синюю тьму, засеянную мерцающими звездами. Снизу закричали, что канителиться не следует, надо сразу сбрасывать ко всем чертям. Я понял, что меня хотят сбросить вниз, сыметировав несчастный случай. С их точки зрения это было разумное решение, но с моей - несправедливое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78