На вид ему было лет двадцать пять, первому - под тридцать. Александр, недоумевая, встал с кровати и заявил, что возить его не надо, он сам дойдет. Старший, грузный, похожий на армянина мужии, неожиданно воспротивился: указаний топать на своих двоих не было. А раз не было, то без самодеятельности. Впрочем. ноги были и впрямь ватные, бесплотные и раз приказ был ехать, Александр улегся, предварительно захватив свою сумку с вещами и больничный халат. Ехали по всем правилам, головой вперед. Александр не мог видеть куда едут, но ориентировался по пройденному участку. Недолго прокатившись, вползли в грузовой лифт, поднялись на этаж, вновь развернулись согласно врачебной этики головой вперед и, постукивая колесами на стыках линолиума, двинулись по очень прямому и пустому коридору. - В другое крыло едем, там с помещениями получше, - поймав его взгляд, сказал большой армянин. Маленький санитар с острым лицом согласно закивал. Коридор был длинный, ехали минут десять. Потом маленький убежал вперед, наверное, открывать какие-нибудь двери, чтобы не замедлять ход, а скоро и приехали. Палата была небольшая, всего на четыре койки, из которых застелена была одна, его, конечно. - Здесь тебе будет спокойно, уютно, и никто посторонний не помешает, - сказал армянин. - Номер "люкс", - добавил маленький и засмеялся, указывая на черные окна, на которых занавесок не было, - даже балкон с видом на море. Повезло, - и вновь засмеялся. - Пошли уж, - неодобрительно сказал армянин и добавил Александру, - А ты спи. Больше все равно делать нечего. Завтра-послезавтра все равно выпишут, травмы у тебя чепуховые. Оба вышли и закрыли за собой дверь. В палате было душновато. Александр подошел к балконной двери. И окна и балконная дверь были закрыты. Открыл балконную дверь и вышел. Ночь была тихая, свежая. Горели крупные звезды, и где-то прячущаяся луна серебрила сверкающую плащаницу невообразимо огромного волшебного моря. Александр вернулся в комнату, нашел в сумке пачку "Стюардессы", зажигалку и, вернувшись на балкон, закурил. Щека, залепленная толстым бактерицидным пластырем, слегка ныла. Голова, однако, несмотря на диагноз, последствий сотрясения мозга не ощущала, ушибы и ссадины не чувствовались. Было легкое похмелье. Спирт, предложенный врачом в качестве анестизирующго и болеутоляющего, уже выветрился и хотелось выпить пива. Но главное было то, что где-то в городе, совсем рядом, живет и ждет его Лена, с которой он, конечно же, сегодня случайно разминулся. В палате, из чисто мальчишеского любопытства, прошелся по тумбочкам. И был вознагражден. В ближайшей к его кровати тумбочке, на нижней полке, оставленные щедрым меценатом этого вида искусств, нашлись: откупоренная, но полная бутылка коньяка, упаковка банок водки с тоником и две бутылки пива. Меценат был, возможно, прежним здешним постояльцем. Решив, что подарок судьбы оставлять негоже, Александр открыл банку и с наслаждением выпил. А то от прежде выпитого спирта стала его томить жажда. Потом Александр подошел к двери, выключил свет, прилег поверх одеяла и незаметно уснул. Александр спал уже некоторое время и, казалось, разбудить его уже никто не сможет, так, оказалось, устал... Но нет: среди ночи промелькнуло что-то и, широко раскрыв глаза, он тревожно уставился в светлый мрак пустой палаты, неведомыми силами предоставленный ему на эту ночь. В открытую балконную дверь свободно входил свежий ночной воздух. В комнате прозрачно и светло, глаза привыкли к темноте, видят каждую деталь, каждую мелочь в комнате... Выглянула луна и, застыв, пласты лунного света упали на пол и стены, крестообразно выделив оконную раму. Спать совсем не хотелось. Вверху светлыми дымами проплывали редкие облака, в просветах открывая черно-синее, усыпанное звездами небо. А море внизу - разлилось бескрайне и застыло на ночь - бледное, молочно-зеркальное, уснувшее. Сигареты. Александр вернулся в комнату, нашел сигареты и тут же, в другом кармане брюк - зажигалку. Развороченная постель неприятно белела. Он подошел и поправил одеяло, невольно принявшее форму спящего тела. Вышел на балкон, а тут сразу потемки: скользкая луна нырнула под длинную шеренгу облаков и спряталась надолго. Закурив, Александр присел на корточки, задумался. Не мог понять, что же это случилось с ним сегодня? Ломал голову, чувствуя абсурдность всего. Может быть, понадобился паспорт какого-нибудь лоха. Он читал, с чужим паспортом можно делать разные миллионные дела, предприятия регистрировать, банки, там, квартиры покупать-продавать... Все может быть. Надо будет сразу как-только выйдет из больницы, заявить в милицию. Обойдется. Где-то, невидимый, ясно, звонко защелкал соловей. Ему ответил другой, завершил полный круг песни. В ответ сонно с подвыванием заворковали голуби "ху-хуу...", но тут несколько невидимых певцов запели так неистово, что осмелиться мешать им не решился никто. Красиво. Жизнь начала налаживаться, все оказалось не таким уж плохим. Александру вновь захотелось спать. Он снова лег в постель. Что-то его, все-таки, продолжало тревожить. Возможно, необычность всего происшедшего с ним за последние сутки-полтора, начиная с её звонка и кончая его одиночным бдением в этой больничной палате. Одиночное бдение! Вот, наверное, что его подспудно тревожило. И полная тишина, неестественная для больницы, вмещающей в себя столько людей. Пусть и больных людей. А вернее, именно больных людей, которые должны стонать, там, иногда звать сестру... Александр улыбнулся своей мнительности. Конечно, - не успел вырваться из дома, а уже страхи мерещаться. Он дотянулся до недопитой банки с водкой и сделал глоток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72