Раз в три дня. Олег тщктельно взбил кисточкой в серебрянном стаканчике мыльную пену, густо намылил щеки и медленно снял её трехлезвиным "жилетом". А ведь уже скоро девятнадцать. Еще раз залез под душ, потом вытерся и, подумав, направил на себя аэрозольную струйку туалетной воды. На всякий случай.
От горячей воды, от солнца, краешек которого он, все же, захватил, кожа слегка горела, было приятно, и, отвлекаясь, он думал, что приехал не зря, здесь, действительно, рай, а все происшедшее с ним укладывается в нормы неприятностей общежитских: напали в переходе (в подъезде, на вокзале), поставили синяк (царапину, порез), напугали, ограбили... Так что же теперь, жить не стоит? И пусть с ним шуточка вышла изошренная, ещё та шуточка, отчего он сам чуть не свихнулся (на самом деле - не дождутся), но, ведь, не свихнулся же. Ужас всегда иррационален и пахнет чертовщиной, страх уже более земной природы и всегда поддается объяснению, после чего его уже не трудно обуздать. По большому счету, особенно если признать множество совпадений случайными, вроде появления Жоры-Меченого в нужный момент на вокзале (почему бы и нет?) с ним ничего особенного не случилось. А вот то, что он второй день катается как сыр в масле, что ослепительная девчонка находится с ним в одном доме - руку протяни! - и, как видно, неравнодушна к нему, - такое ему и не снилось. Не стоит ни о чем тревожиться, решил он и, быстро домывшись, в халате, пошел к себе. В спальне включил настольную лампу. Потом включил телевизор, - пела Земфира, - и, все время чего-то ожидая, пошел к бару, чтобы налить себе немного мартини. Потом подошел к окну. Как хорошо дышалось! Выглянул, попал лицом в резную тень листьев от садового фонаря. Мимо проплыла паутина с маленьким сезонным паучком. Вернулся обратно в комнату и, стоя у окна, потянулся. Хорошо. Сел на кровать. Осторожно стукнув в дверь, к нему проскользнула Лена в одном коротеньком халатике (под которым, конечно же, ничего не было) и полиэтиленовым пакетом.. Она оглядела его, все ещё сидящего на кровати. Так и будешь сидеть? Или что, предложишь мне сразу к тебе под одеяло прыгать? - Нет, что ты? - тут же вспыхнул Олег. Лена откровенно развлекалась. - А жаль, я так уже надеялась. Она рассмеялась. - Иди уж, отметим твое заселение. У тебя тут закусь какая-нибудь есть? Хорошо, что я догадалась. Она взромоздила пакет на стол. Стала вынимать фрукты, пакетики с орешками, шоколад... - Апельсины, бананы, яблоки... Думаю, ты есть не хочешь? Она заглянула в его бокал. - Ты что пьешь? Мартини? Я тоже хочу. И скоро уже наливала в неизвестно откуда добытые бокалы вино. - Да садись же, указала на стул рядом. Нечего время терять. Давай, давай. Они чокнулись и, быстро выпив все содержимое бокала, Лена со странной умешкой стала смотреть на него, на то, как очистив банан, он стал жевать больше потому, чтобы вдруг завладевшее им смущение. Лена поискала глазами сигареты, увидела на тумбочке у кровати, принесла и закурила. - А ты ничего, высокий, симпатичный. Я на тебя сразу глаз положила. Плечи широкие, глаза серые... мужик! От вина Олег развеселился и осмелел. Закурив сам, стал смело осматривать Лену. Она сидела напротив так, что он мог видеть её всю, целиком забравшуюся на стул. Одной рукой она обнимала колени, другой держала сигарету. Голые загорелые руки были тонки, и сияли, сияли черные усмехающиеся глаза, и ровно блестели губы, когда они принимали фильтр сигареты. Распахнувшийся ворот открывал загорелое начало полнеющей груди, а полы снизу оголяли загорелые ножки так, что он вдруг с жаром в груди и стеснением сердца убедился, что под халатиком, действительно, ничего нет. А чего это ты так краснеешь? - насмешливо спросила Лена, проследив его взгляд. Не дождавшись ответа и не меняя позы, налила себе и ему ещё вина. Они выпили и вновь закурили. Лена не отрывала взгляда от его лица, наслаждаясь его смущением. Ночь сегодня какая прекрасная! - сказала она. Соловьи поют. А я так рада, что мы теперь так близко... ночуем, усмехнулась она. - Очень удобно, правда? И тогда Александр, замерев от волнения, крепко взял её руку, чуть не раздавив в ней сигарету, которую не заметил. Она весело посмотрела на него, потом на свою руку с зажатой надломанной сигаретой. - Какой ты, оказывается, темпераментный мужик. Чувствую, я сегодня живой от тебя не уйду., - она рассмеялась. - Руку мне не раздави. и не обожги, видишь, сигарета ещё горит. Александр с головокружением поспешно отпустил её руку, и тогда Лена, насмашлево покачав головой, сказала. - Но какой темпераментный мальчик!.. Она сбросила ноги со стула, встала, сделала шаг и села к нему на колени. - Вот так-то лучше. А теперь целуй меня, - приказала она и сама обняла его за шею. - Александр, не помнивший себя от такого счастливого поворота, предоставившего ему исполнение самых смелых надежд, долго и жадно целовал и сжимал её тонкое крепкое тело, пока она, внезапно, не освободилась и с горящим лицом сказала: - Мне сидеть уже неудобно. Встала. - Выключи свет, - приказала она и, дойдя до его кровати, упала, оголив ноги и окончательно убедив его в том, о чем продолжал сомневаться - ничего, ничего под халатом! Он выключил свет, брослися к ней, и с этого мгновенья они не проронили ни слова просто, умопомрачительно, опьянение жарким телом, тягучее безумие!.. пока сладко не заснули, разбитые счастьем и усталостью. Открыв глаза, Александр решил, что спал всего несколько минут. Спальня находилась на втором этаже, и просветы в кронах деревьев позволяли луне заглядывать в в комнату. Пласты лунного света, отсеченные по контуру оконных рам, лежали на полу. Комната была залита призрачным серебристым сиянием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72