Наконец-то дошли. От воды повеяло свежестью, но солнце привычно жгло. Конь захрапел и, вскинув голову, затанцевал. Сергей посмотрел под ноги и увидел: братски слившись после смерти, лежали кости коня и всадника-щит накрывал широкий лошадиный костяк, а рядом отвалился пробитый стрелой человеческий череп. Трава проросла сквозь ребра скелета, на грудной клетке дотлевали скрученные ремешки… одежды? кожи? Конь Волкова испугался лошадиных костей… каждая тварь боится мертвых только своего вида.
Много, много останков встретилось им на пути. Что кости! Находились бывшие поселения, разрушенные стены, расползшиеся рвы, завалившиеся колодцы, черные камни очага, пепел, угли — свидетели ушедшей куда-то жизни.
А степь чем далее, тем становилась прекраснее. Сергей, в отличие от местных людей, не привык отождествлять степь и врагов и потому с интересом непредвзятого путешественника любовался этой зеленой девственной пустошью. Иногда ему казалось, ничего в природе не может быть лучше: вся поверхность земли превратилась в зелено-золотой океан, по которому разбросали миллионы разных цветов. Сквозь тонкие высокие стебли трав сквозили голубые, синие и лиловые головки, просовывались высоко вверх желтые метелки, пестрели на поверхности белесые зонтики. А внизу, невидимые постороннему глазу, шныряли куропатки, воздух наполнялся тысячью разноголосых свистов. В небе, как и сейчас, неподвижно стояли ястреба, широко раскинув крылья и быстро, единым взглядом осматривавшие степь. Ближе к реке показывались чайки, мерно взмахивая крыльями, они подлетали ближе и, зависнув в потоке воздуха, плыли рядом, разглядывая войско. Потом улетали вдаль, мелькали последний раз черной точкой, пропадали в солнечном мареве…
Днем они продвигались быстрым аллюром, распугивая в траве прячущихся птиц. Вечером степь совершенно менялась: пестро-желтое пространство ее вдруг наполнялось теплым красным огнем заходящего солнца. Потом тень клиньями пробегала по степным просторам, трава, только что зеленая, вмиг чернела. Спрятавшееся солнце еще окрашивало небо слоями красно-розового золота, напуская свежеющий ветерок.
Укладываться спать было хорошо прямо на земле. Одеяло — на траву, седло под голову, и ночлег готов. Сергей думал: сколько же теряет человек цивилизованный, лишая себя среды, для которой создан! И сам же себе отвечал: чего не знаешь, то для тебя не существует, а значит, нет и потери.
А кругом свистели любопытные сурки, пестрыми столбиками разглядывавшие диковинных гостей. Кузнечики трещали громче, долго звенел в воздухе клич пролетавшей стаи гусей. Позже зажигались и всей громадой падали вниз звезды, а ночью проснувшийся человек мог перепутать небо и степь — так густо были усеяны травы ночными светляками.
Но сейчас время ночлега еще не наступило. Конь вновь захрапел. Успокаивая его, Сергей огляделся: к ним быстрой мерной рысью несся обр на лорке.
— Кто-то спешит, — сказал Сергей.
Все оглянулись, и Радим задумчиво заметил:
— Гонит-то как… Однако Арсун спешит.
И верно. Скоро затопали твердые страусиные лапы лорка, лошади потеснились, и Арсун осадил своего скакуна.
— Вы далеко оторвались. Воевода Доброслав послал меня предупредить, что надо быть уже осторожнее, — доложил он.
— А что так? — спросил Кочетов.
— Из-за них, — ответил Арсун и кивнул на кости перед ними. — Здесь начинается земля кентавров, лучше нам вернуться к войску.
Сергей посмотрел на скелет, только сейчас обратив внимание на отсутствие лошадиного черепа. Конечно, теперь видно: человеческий торс, пробитая стрелой голова, кости таза куда мощней человеческих, да и ноги уже совсем лошадиные.
— Да, пора, — сказал он и, дернув повод, стал разворачивать коня. В этот момент закричал Радим, указывая рукой вдоль реки. Оттуда, скрываясь в лучах солнца, приближался к ним отряд всадников… Нет, голые торсы вместо лошадиных голов… кентавры!..
Было их около сотни, и, отрезая врагов от воды, они с быстротой ветра преодолевали те пятьсот-шестьсот метров, что еще разделяли их.
Развернув своих животных и криками подбадривая друг друга, все помчались прочь. Сзади еще слабо, но уже слышны были дикие завывания полуконей.
Дикая скачка! Поле гулко, упруго проносилось под копытами, тревожно и весело сердцу, опасность вновь кружит голову… неизведанная опасность!
Кентавры быстро приближались. Оглядываясь по сторонам, Сергей понимал, что им не уйти. Это понимание он читал и в случайно пойманных взглядах товарищей. Радим кричит:
— Арсун!
Сергей оглядывается, лорк, не такой быстрый, как лошади, отстает. Его выносливость здесь не нужна, важна скорость. Люди обречены на схватку. Волков придерживает коня, равняясь по нему, замедляют скачку и другие. Лорк, шлепая ногами-поршнями, догоняет их. Радим достает лук.
Делать нечего, придется биться.
Приготовившись, люди начинают стрелять. И попадают: несколько кентавров отстают, два-три тела остаются лежать. Изменив тактику погони, полукони разрежают строй. Им легко, гораздо более быстрые, чем лошади, которым приходится нести груз всадников, кентавры быстро маневрируют на ходу.
Люди стреляют еще и еще. Новая пара противников отстает. Но сотня продолжает выглядеть сотней — те несколько раненых и убитых, кажется, не убавили их числа.
Положение глухое и безнадежное…
Конь Сергея словно бы споткнулся и снизил скорость. Кажется, нет… Все-таки снизил, и Волков отстает. Оглянувшись, заметил стрелу в бедре коня. Он выстрелил снова. Кентавры уже в полусотне метров, оперение стрелы остается торчать в горле кентавра, он падает, дикие вопли соплеменников… Над плечом Сергея скользит стрела и вонзается в затылок коню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120