их понесло вперед. Надо же! Словно лента эскалатора в московском метро, но горизонтально направленная.Впереди, метрах в десяти, раскрылись лепестки люка, куда лента, трансформировавшись в пологий эскалатор, не стала их опускать.Серебристая лестница. Голубая анфилада. Какие-то коридоры. Николаю показалось, что они спустились уже не на один этаж, он посмотрел на Нину; она, задумавшись, не ответила на его взгляд. Вдруг лента горизонтально выпрямилась и плавно остановилась перед новой большой дверью. Они прошли через медленно открывшийся дверной проем и попали в еще один большой зал с беспорядочно расставленными столами, напоминавший ресторан.– Наш главный ресторан, – сказала Нина. – Мы здесь едим, когда приезжают гости. – Она заглянула ему в глаза, отвернулась. – Завтра прибывают наши основные клиенты. Послезавтра начинается программа развлечений. Еще через день все разъедутся.– Так быстро! – удивился Николай. – Каким же образом все это ваше великолепие окупается?– О-о-о! – равнодушно и насмешливо воскликнула она. – Еще как окупается. Но об этом после, я думаю, тебе не мешает поесть. Как ты?Он почувствовал голод. Ухмыльнулся.– Мой принцип – никогда не отказываться от кормежки. Тем более твой папа обещался мне прилично заплатить.– Еда бесплатно, – сказала Нина.– Для всех?– Да, для всех.– Ничего не понимаю! Как же тогда все окупается?Чем?Нина не ответила. К ним шустро катился по сверкающему паркету толстый, веселый, похожий на конферансье мужик. Во фраке и с белой бабочкой.– Нина Отариевна!..– Миша! Накорми гостя. Да и мне дай чего-нибудь перекусить. В каком-нибудь люксовом зале.– А где же еще?! – искренне удивился Миша, которому вполне можно было дать и сорок, и пятьдесят, и более лет.Он шустро покатился перед ними, каким-то необъяснимым образом, несмотря на скорость передвижения, даже не опережая их. Николай подумал о высоком профессионализме. Впрочем, где же и быть профессионализму, как не в местах, где сам воздух пахнет долларами. А здесь этот запах источали и стены.Зал, куда их привели, был не очень большой, почти круглый, метров двадцать в поперечнике, с единственным столом точно посередине, под огромной хрустальной люстрой, при их приближении немного опустившейся вниз и медленно начавшей заливать воздух жемчужно-розовым светом, который усиливался каким-то перламутрово-блестящим цветом стен. У Николая уже начинало рябить в глазах. С непривычки хотелось просто плюнуть на пол. Он ухмыльнулся и сел на предложенный мягкий стул с высокой средневекового образца спинкой.Тут все разом заструилось вокруг вместе с негромкой музыкой, перед ним возникли разные блюда и блюдечки, бокалы и рюмки, приземлился румяный поросеночек с петрушкой во рту и жареной картошкой по бокам, вплыл небольшой осетр, что-то заливное, салаты, овощи-фрукты… Николай решительно опередил чью-то услужливую руку в белой перчатке, сам схватил графин с прозрачной жидкостью, оказавшейся, как он и надеялся, водкой, щедро плеснул в рюмку побольше, выпил залпом и посмотрел на Нину.Она улыбалась.– Ты поешь, – все еще усмехаясь, сказала девушка.Николай принялся есть. Как и всегда, аппетит у него был превосходный, и все остальное функционировало прекрасно. Он еще пару раз отвлекался, дабы налить себе водки, на мгновение опережая услужливую перчатку. Наконец насытился.– Хорошо! – сказал он и откинулся на высокую, не очень удобную спинку стула.– Да, восхитительно! – согласилась Нина, ни к чему не притронувшаяся, кроме салата.– Что восхитительно? – не понял Николай.– Смотреть, как ты ешь, – улыбнулась она. – Словно стихия.– А я и есть стихия, – скромно подтвердил он.– Начинаю подозревать.Тут – согласно сценарию ужинов, наверное – свет чуть померк, стал более розоватым, официанты исчезли вместе с недоеденным, возник дымящийся кофейник, чашки кофе, сигареты "Кэмел" перед ним и какие-то длинные коричневые – перед Ниной. Здесь же находилась и бутылка коньяка, который Николай (почему бы и нет?) подлил в кофе себе и – Нина опустила ресницы в знак согласия – ей тоже. Закурили каждый свое.– Ты много пьешь, – вдруг, как и отец недавно, заметила Нина.– Это плохо?– Не знаю.– Я пью, – с чувством сказал Николай, – потому что жизнь моя еще не обрела высокую цель, которой можно было бы посвятить всего себя, которая захватила бы все мои мысли и чувства!– Браво! Браво! – Она слабо захлопала в ладоши. – Расскажи-ка лучше о себе.– Не думаю, что это доставит мне удовольствие.Даже ради такой кошечки, как ты.– Знаешь на кого ты похож? – медленно спросила она, высунув кончик языка и тронув контур верхней губы.– На кого?– На большого и очень опасного зверя.– А-а! – кивнул он. – Я злой и страшный серый волк…– Нет, правда. Я видела, как ты расправился с ребятами.., получил от этого удовольствие… Да?– Тебе понравилось?– Может быть. Смотреть, как дерутся звери!.. – она затуманенно смотрела куда-то в прошлое. Передернула плечиком. – Ужас! И одновременно оторваться нельзя.– Где же ты видела, как дерутся звери? – что-то заставило Николая насторожиться.– Где? – Она посмотрела на него, рассмеялась. – Не все ли равно?– Налей-ка мне коньяка, – попросила она.Николай налил ей граммов тридцать. Она медленно выпила. Затянулась сигаретой. Выдохнула дым через ноздри.– А ты когда-нибудь видел бой хищных зверей?– Тебя так это развлекает?– И все-таки.– Да, – ответил Николай и заволновался, хотя воспоминание давно уже потускнело и не ранило, как прежде. – Я.., я однажды попал в переплет. Причем ты знаешь.., только без аналогий.– Хорошо. Говори!Глаза у нее были внимательные, блестящие.– В общем, тогда я сразу после Чечни демобилизовался, стал работать в милиции, и меня внедрили к одному местному мафиози.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92