Никто! Никто! Я упал.
Когда доктор ушел, Майкл Шапиро вернулся и наклонился к нему. Его
еврейские глаза потемнели от жалости и еще чего-то, может быть,
восхищения.
- Я заберу тебя к себе, Джонни. Все будет в порядке.
Две недели он провел под присмотром жены Майкла Шапиро Элен. Царапины
заживали, синяки стали темно-желтыми, но нос его так и остался сломанным,
с горбинкой на переносице. Он рассматривал свой новый нос в зеркале, и он
ему понравился. Похоже на боксера, подумал Джонни, или на пирата. Однако
прошло много месяцев, прежде чем спала опухоль и он смог прикасаться к
носу.
- Послушай, Джонни, ты отправляешься в новую школу. Хороший пансионат
в Грехемстауне. - Майкл Шапиро старался говорить оживленно и бодро.
Грехемстаун находился в пятистах милях. - В каникулы будешь работать в
Намакваленде; узнаешь все об алмазах и о том, как их добывают. Тебе ведь
это понравится?
Джонни с минуту подумал, изучая лицо Шапиро и видя, что тому стыдно.
- Значит, домой я не вернусь? - Он имел в виду дом на Винберг-Хилл.
Майкл покачал головой.
- Когда я увижусь... - Джонни колебался, подбирая слова, - когда я
снова с ними увижусь?
- Не знаю, Джонни, - честно ответил Майкл.
Как Майкл и пообещал, школа оказалась хорошей.
В первое же воскресенье после церковной службы он вместе с остальными
мальчиками пошел в класс для обязательного написания писем. Остальные
немедленно начали писать родителям. Джонни с несчастным видом сидел, пока
к нему не подошел дежурный учитель.
- Ты не хочешь писать домой, Ленс? - мягко спросил он. - Я уверен,
там будут рады получить твое письмо.
Джонни послушно взял ручку и задумался над чистым листом.
Наконец он написал:
"Надеюсь, вам будет приятно узнать, что я теперь в школе. Кормят нас
хорошо, но постели очень жесткие.
Каждый день мы ходим в церковь и играем в регби.
Искренне ваш Джонни."
С тех пор и в школе, и в университете три года спустя он каждую
неделю писал Старику. Каждое письмо начиналось с одних и тех же слов:
"Надеюсь, вам будет приятно узнать". Ни на одно письмо он не получил
ответа.
В конце каждого учебного года он получал написанное на машинке письмо
от Майкла Шапиро, в котором сообщалось, как он проведет каникулы. Обычно
это означало дорогу поездом в сотни миль через пустыню Карру в
какую-нибудь отдаленную деревню в обширной сухой местности, где его ждал
легкий самолет компании "Ван дер Бил Дайамондз", чтобы отвезти еще дальше
в глушь - в какую-нибудь из концессий компании. Как и пообещал Майкл
Шапиро, Джонни узнал все об алмазах и их добыче.
И когда пришло время поступать в универсетет, было вполне
естественно, что он выбрал геологию.
И все это время он не виделся с семьей Ван дер Билов, не встречал
никого из них - ни Старика, ни Трейси, ни даже Бенедикта.
И вот в один полный событий день он увидел сразу всех троих. Был
последний его год в университете. С первого курса он шел в списках первым.
Он был избран старшим среди студентов Стелленбошского университета, но
теперь его ждала еще большая честь.
Через десять дней национальные селекторы должны были объявить состав
команды регби, которая встретится со "Всеми Черными" из Новой Зеландии. И
место Джонни как крайнего нападающего было так же верно, как и его диплом
по геологии.
Спортивная пресса прозвала Джонни "Собакой Джаг" - в честь свирепого
хищника африканских степей, охотничьей собаки кейпов, невероятно
выносливого и целеустремленного животного, которое всегда настигает свою
добычу. Прозвище подходило ему, и Джонни стал любимцем болельщиков.
В составе команды Кейптаунского университета был другой любимец
болельщиков, чье место в национальной сборной для встречи во "Всеми
Черными" казалось тоже неоспоримым. В своей роли защитника Бенедикт Ван
дер Бил господствовал на игровом поле с артистизмом и почти божественной
грацией. Он вырос высоким и широкоплечим, с сильными длинными ногами и
красивым смуглым лицом.
Джонни вывел команду гостей на гладкий зеленый бархат поля и, делая
пробежки и разминая спину и плечи, посмотрел на заполненные трибуны,
отыскивая там первосвященников регби. Он увидел доктора Дейни Крейвена в
специальной ложе возле прессы. А перед доктором, разговаривая с ним, сидел
премьер-министр.
Встреча двух университетов была одним из самых значительных событий в
сезоне регби, и болельщики за тысячи миль приезжали на нее.
Премьер-министр улыбнулся и кивнул, потом, наклонившись, коснулся
плеча большого седовласого человека, сидевшего перед ним.
Джонни почувствовал, как по его спине пробежал электрический ток:
белая голова поднялась и посмотрела прямо на него. Впервые за семь лет с
той ужасной ночи Джонни увидел Старика.
Джонни приветственно поднял руку, и Старик несколько долгих секунд
смотрел на него, потом отвернулся и что-то сказал премьер-министру.
Рядами на поле вышли барабанщицы. В белых ботинках, одетые в цвета
Кейптаунского университета, в коротких развевающихся юбочках и высоких
шляпах, молодые хорошенькие девушки, раскрасневшись от возбуждения и
усилий, шагали по полю, высоко поднимая ноги.
Рев толпы в ушах Джонни смешался с гулом крови, потому что в первом
ряду барабанщиц шла Трейси Ван дер Бил. Он сразу узнал ее, несмотря на
прошедшие годы, на то, что она превратилась в молодую женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11