Ружьеносец-матабел вопил и бессильно колотил сжатыми кулаками по огромной гривастой голове.Шон заметил, что Рикардо медленно поднимается и на коленях ползет к тому месту, куда отлетело «ригби».— Не стреляй, Капо! — крикнул Шон. В такой неразберихе неопытный человек с заряженным ружьем становился куда более опасным, чем напавший хищник. Пули из такого ружья, как «ригби», легко прошьют зверя насквозь и поразят того, кто стоит за ним.В левой руке Шона было зажато два запасных патрона. Это был старый охотничий трюк, позволяющий быстро произвести перезарядку. Он мгновенно сунул их в пустой патронник и защелкнул ружье.Лев продолжал терзать нижнюю часть тела Шадраха. Шон слышал, как хрустели и трещали подобно пересушенному тосту кости, перемалываемые ужасными мощными клыками. Его ноздри наполнял отвратительный звериный запах льва, запах пыли и крови человека и животного.Он заметил, что Рикардо наконец добрался до ружья. Он стоял на коленях, серый от шока, и торопливо вставлял патроны в магазин «ригби».— Не стреляй! — снова крикнул Шон. Лев находился как раз между ними. Пуля, угодившая в зверя, поразит как раз его.Существует специальная техника стрельбы по животному, находящемуся над лежащим человеком, позволяющая убить только зверя. А подбежать и выстрелить сверху вниз значило, как правило, смерть для обоих.Шон даже не пытался подняться с земли. Он покатился, как бревно, оберегая ружье, перевернулся трижды — маневр, который для обучавшегося в скаутах Шона стал совершенно привычным. Теперь он, вытянувшись параллельно льву, почти касаясь его, приставил ружье к его боку снизу вверх и выстрелил. Потребовалась лишь одна 750-грановая пуля.Выстрел сбросил льва с тела Шадраха и слегка развернул его так, что пуля вышла между лопаток и ушла куда-то в небо.Шон бросил ружье, склонился над Шадрахом и принялся осматривать его изувеченную ногу. Острые, как кинжалы, клыки оставили в тканях множество глубоких ран. От бедра до колена нога была изорвана в клочья.— Матату! — рявкнул Шон. — Бегом в «тойоту». Аптечку. Быстро. — И следопыт растворился в траве.Рикардо подполз к Шону и взглянул на ногу.— Матерь Божья! — прошептал он. — Бедренная артерия. — Яркая артериальная кровь толчками выплескивалась откуда-то из глубины раны. Шон сунул пальцы в горячую плоть.Наконец ему удалось нащупать скользкого упругого пульсирующего червяка, и он изо всех сил сжал его большим и указательным пальцами.— Скорее, Матату! Бегом, заморыш ты чертов! — взревел он.До «тойоты» было менее трехсот ярдов, и Матату мчался, как перепуганный фавн. Вернулся он через считанные минуты. С ним примчался и Джоб, в руках у которого был белый чемоданчик с красным крестом на крышке, и он тут же открыл его.— Инструментальное отделение, — коротко скомандовал Шон. — Гемостаты.Джоб передал ему зажимы из нержавеющей стали, Шон тут же пережал разорванную артерию и закрепил их лейкопластырем на бедре. Его руки были по локоть покрыты ярко-красной кровью, но им с Джобом во время войны в буше приходилось выполнять подобную работу десятки раз, поэтому все его движения были очень быстрыми и уверенными.— Поставь капельницу, — велел он Джобу. — Для начала закачаем ему пакет лактата Рингера. Давай.Говоря все это, он накручивал наконечник на тюбик с бетадином и теперь принялся вводить наконечник в глубокие раны на бедре Шадраха и выдавливать туда густую йодную пасту до тех пор, пока она не начала выступать над краями раны подобно табачно-желтой зубной пасте. Шадрах лежал молча, никак не показывая, что ему больно, наблюдая за тем, как они работают, и время от времени односложно отвечая Джобу на синдебеле, когда тот о чем-либо его спрашивал.— Капельница готова, — сказал Джоб.Шон молча взял у него из рук иглу. Шадрах был его человеком, и отвечал за него только он сам. Поэтому он не позволил бы сделать это никому другому — даже Джобу. Он взял руку Шадраха, повернул ее тыльной частью наружу и уверенными движениями накачал вены. После этого он с первой попытки ввел иглу в вену и кивнул Джобу, давая понять, что можно пускать плазму.— Эй, Шадрах! — улыбка Шона, когда он мимолетным движением коснулся щеки матабела, была поразительно убедительной. — Кажется, ты здорово отравил этого льва. Стоило старику лишь пожевать твою ногу и — пфф! — он тут же окочурился. Здорово! — Шадрах усмехнулся. Услышав его смешок, Рикардо был поражен, хотя ему и раньше доводилось сражаться и работать бок о бок с бывалыми людьми. — Капо, может, дашь Шадраху одну из своих сигар? — спросил Шон и начал обматывать ногу стерильным бинтом из аптечки, чтобы остановить остаточное кровотечение.Перебинтовав ногу, он тут же занялся остальными ранами на теле Шадраха, заполнив бетадином все раны и царапины, оставленные зубами и когтями льва.— Нельзя пропустить ни малейшей царапинки, — проворчал он. — Этот старый лев питался протухшим мясом. Его зубы и когти — самый настоящий рассадник разной заразы, а в ложбинках его когтей полно остатков тухлого мяса. Большинство жертв нападений львов погибает не от самих ран, а от заражения.Все еще не удовлетворенный, Шон влил в капельницу целую ампулу пенициллина. Таким образом, все тело вскоре будет насыщено антибиотиком. Наконец Шон кивнул и встал. Все дело заняло у него не больше тридцати минут, и, глядя на перевязку и капельницу, которую Джоб держал над Шадрахом, Рикардо решил, что даже опытный врач вряд ли сработал бы быстрее и эффективнее.— Пойду пригоню «тойоту», — сказал Шон. — Но придется гнать ее через брод, поэтому я вернусь уже когда стемнеет. — Он мог бы послать за машиной и Джоба, но хотел сам увидеться с девушкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31