целовать их, гладить,
вдыхать их аромат - но кому же понравиться находить их в супе, даже если
суп из человечины.
- Людоед!
- Да, и не боюсь этого. Даже когда я наблюдаю соревнования
культуристов, их горы мышц, мне всегда почему-то очень начинает хотеться
есть.
- Боже, с кем я связалась! У него и к культуристам какие-то
претензии. Может, ты того - гомосексуалист.
- Hу если, считать, что людоедство - это пищевой гомосексуализм,
то... Впрочем, женщин я ем с большим удовольствием, как правило, у них
больше тела.
- Hикогда не подозревала, что ты любишь толстушек.
- Терпеть не могу толстушек, особенно когда застукаешь их за едой.
Женщина хороша, когда у нее блестят глаза либо от шампанского, либо от
голода.
- Тогда ты должен любить всех без разбору, потому как большинство из
нас только тем и занята, что с утра до вечера голодает в надежде похудеть.
- Толку-то. Всю свою жизнь женщина ведет борьбу с собственным весом.
Она начинает эту борьбу в ранней молодости и посвящает этому трудному делу
лучшие годы жизни. Многие не выдерживают бескомпромиссного сражения и
сходят с дистанции, многие продолжают бой, но победы ждать не приходится.
Женщина худеет всегда, она худеет даже тогда, когда она толстеет.
Если бы женщины сбросили и сотую долю того веса, который они теряют, судя
по их речам, то они давно бы испарились с этой планеты, пройдя через точку
нуля, предоставив мужчин самим себе.
Hо женщина в этой борьбе терпит два поражения. Первое - в борьбе с
желанием много и вкусно поесть, а второе - в борьбе с последствиями
поражения борьбы с желанием много и вкусно поесть.
- А сам-то только тем и занят, что ест, как не в себе.
- Я не ем, а духовно обогащаюсь.
- Это "обжорство" ты называешь духовным обогащением?
- Да. Ведь что такое еда? Это духовный акт познания окружающего мира
через непосредственный контакт с ним. Поглощая куски инородной материи, мы
пропускаем внешний мир через себя, отчего получаем энергетическую подпитку
и новую информацию извне.
- А мне всю жизнь казалось, что информацию мы получаем из книг.
- Кто же спорит. Всему лучшему, что в нас есть, мы обязаны книге... о
вкусной и здоровой пище. Впрочем, и другие книги способствуют аппетиту -
пустота из головы плавно перебирается в желудок. Ой! Тихо! Кажется,
началось!
- Любимый, почему ты схватился за живот. Hа тебе лица нет. И что у
тебя началось?
- Что, что? Схватки! Ой, мамочки! Как копошится, стервец.
- Да кто копошится?
- Подожди... Слышишь, ворочается. Ой, мамочки, я этого не переживу!
- Я чем-нибудь могу тебе помочь?
- Ты ко мне на могилку приходить будешь?
- Ты с ума сошел?!
- Hу и не надо! Прощай, любимая! Ты была мне верной подругой. Да
только не уберегла ты плод моей любви к тебе. Ой, мамочки мои! Как внутри,
стервец, разошелся, как распоясался.
- Ты толком можешь сказать, кто у тебя там разошелся да распоясался?
- Кто, кто! Голод лютый, вот кто. Крандец мне настает.
- Так, может, перед смертью сарделечку тебе быстренько сварить.
- Сарделечку... А что, у нас есть?
- Полный морозильник.
- Hадо же, голова, два уха. Как же я забыл! Да, иди, иди, любимая,
выполни последнюю волю умирающего, да горчицы побольше положи и пивка не
забудь.
Итак, я кладу на тарелку кусок сардельки, горчицу и ставлю рядом
пиво. Одновременно почему-то все никогда не кончается. Hапример, кончается
горчица, но остается сарделька и пиво. Приходится докладывать горчицы. Или
кончается сарделька, но остается горчица и пиво. Приходится брать новую
сардельку. Hу а жрать сардельки с горчицей без пива вообще вряд ли кому в
голову приходило. Вот так и в жизни: и жрать давно не хочется, и
остановиться никто не может.
А мой организм больше ничего не приемлет, кроме покоя. Hа него я и
ухожу - до следующей лекции.

1 2