Намерения его всегда были чисты и непорочны, и преданность
Гармане беспредельна. Многолюдная площадь неуверенно погудела и затихла. -
Так вам ли осуждать, эраты, деяния того, кто видит дальше вас и уверенно
ведет вас тернистым путем, в конце которого ждет светозарное
благоденствие? Не нойте подобно глупцам и не ропщите в один голос с
недругами примэратов! За терпение в великом труде и послушание ваши дети и
внуки принесут вам в благодарность все лучшие цветы Страны. Это говорит
вам старый Горан!..
Из Народного Собрания Гар Эргант вернулся во дворец уже под вечер и
прежде всего навестил выздоравливающего Квина. Тот уже вставил, лекарь
позволял ему прогулки. Он сильно осунулся, кожа стала зеленоватой и
прозрачной, держался он замкнуто, постоянно искал уединения и все чего-то
боялся. После смерти Барета он потерял голос, и все попытки лекаря пока ни
к чему не привели. Гара Эрганта Квин не избегал, хотя, кажется, особого
желания быть с ним не испытывал. Однажды он озадачил примэрата, написав
тростниковой палочкой всего пять слов: "Это был не эрат Лоэр". Конечно же,
он имел в виду Барета.
- Ты о чем, дружок? - спросил тогда Гар.
С минуту Квин хмуро смотрел под ноги, потом снова взял тростниковую
палочку и обмакнул ее в сосуд с краской. Эргант прочитал: "Это был другой
человек".
- Ты ошибаешься, Квин.
Квин снова уронил голову и, кажется, совсем не слушал того, о чем
говорил Гар Эргант. Только когда Гар стал уходить, он на том же листе из
луба фикуса написал: "У эрата Лоэра на правой груди был шрам, а на левой -
знак амазонок". И Квин опять, кажется, не слушал объяснения Эрганта,
задумчиво сжигая исписанный лист над пламенем свечи.
В этот раз он озадачил другим сообщением. Гар несколько минут говорил
о своих делах, об обещаниях лекаря, а Квин безучастно смотрел в угол и
вдруг ни с того, ни с сего написал: "Вчера я видел вас в саду с эриной, у
которой закрыто лицо. Я знаю ее: это Виния Эроб".
- Да. Мне это известно, - сказал Гар.
Лицо Квина лишь на секунду оживилось недоумением. Он снова придвинул
к себе лист и торопливо обмакнул в краску палочку. Эргант заглянул через
плечо Квина и прочитал: "Ей нельзя верить!". Гар внимательно посмотрел на
затравленное лицо мальчика и кивнул:
- Спасибо, дружок. Я буду осторожен.
Разве мог он сказать Квину, что весть, которую принесли гонцы от
Лоэра, содержала противоположный смысл: "Эрина Виния Эроб наш преданный
друг. Ей следует предоставить полную свободу действий - от этого будет
много пользы". Правда, Эрганта смущало одно обстоятельство: почему Лоэр об
этом не сказал сам, когда был еще в Сурте?
Праздник эрин возник еще в те далекие времена, когда по земле Гарманы
бродили разрозненные племена, уже в ту пору имевшие довольно дружественные
связи с амазонками.
В этот день, а, вернее, день и последующую ночь ни один мужчина не
имел права выйти на улицу - он должен был безропотно вести домашнее
хозяйство. Женщины же в это время гуляли на улицах, посещали харчевни,
вечером организовывали представления, пляски, и очень редко бывало, чтобы
они спали ночью: такой праздник раз в году, и следовало повеселиться от
всей души!..
Виния днем не пошла на праздник, сославшись на недомогание, и лишь
вечером с видимой неохотой покинула дворец. Она шла по улицам медленно,
глядя себе под ноги, и поднимала голову лишь тога, когда ее останавливали
блюстительницы порядка, чтобы удостовериться в том, что она женщина.
В праздничный день настроение у Винии было не праздничное: прошло уже
не мало времени с тех пор, как она проникла во дворец примэрата, но до сих
пор не сумела выполнить волю Бефа Оранта. А он ей сказал перед тем, как
отправить в Сурт: "Эргант Гар и предавший нас Квин - вот две последние
жертвы. Их смерть - ваше возвращение в Эрусту. Их смерть - ваше право
требовать от меня любых сокровищ Гарманы!.." Не все так просто, как думает
суперат. Эрганта постоянно оберегают верные люди, а Квин, этот влюбленный
в нее дурачок, за семью дверями, к нему не подступишься. Впрочем, вышел бы
он только в сад, хоть на миг, этого было бы достаточно для осуществления
задуманного...
Виния остановилась перед своим бывшим домом. От факелов было светло.
Постояв немного возле забора, она вошла в сад. Там, вокруг цветника,
раскинулась поляна, подступавшая к дому, деревья, окружавшие ее, были
редкими, и поэтому никакой соглядатай не смог бы подойти к ней близко не
замеченным. Она села на скамью. Бросила в цветник, как бы в задумчивости,
два камушка. Потом нагнулась над дорожкой и стала что-то чертить на песке
прутом. Не глядя на цветник, она почувствовала, как одна из мраморных плит
чуть приподнялась.
- Ила, ты? - тихо спросила Виния, не меняя позы.
- Я, госпожа, я! - отозвался хрипловатый женский голос. - Уж
заждались мы вас!
- Помолчи. За мной следят?
- Роката говорит, двое. Но они далеко отсюда - ничего не услышат.
Только не открывайте лицо, госпожа, говорите так.
- Слушай меня внимательно, Ила. Пусть Олвет поскорее узнает, от кого
поступают с Юга сообщения примэрату - это очень важная птица, и как бы мне
не пострадать из-за нее!
- Госпожа...
- Помолчи! Передай Олвету кинжал в золотых ножнах в награду за то,
что он умело изменил смысл сообщения с Юга и представил меня примэрату как
врага гнофоров.
- Но, госпожа: Олвет неделю назад умер...
Виния долго молчала, по-прежнему водя прутом по песку, затем сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97