Дайте ему все, в чем он нуждается.
Освальд, присмотри за этим хорошенько.
Кравчий тотчас вышел из зала и отправился исполнять приказания хозяи-
на.


Глава V

Разве у евреев нет глаз?
Разве у них нет рук, органов, членов тела, чувств, привязанностей,
страстей? Разве не та же самая пища насыщает его, разве не то же оружие
ранит его, разве он не подвержен тем же недугам, разве не те же ле-
карства исцеляют его, разве не согревают и не студят его те же лето и
зима, как и христианина?
"Венецианский купец"

Освальд воротился и, наклонившись к уху своего хозяина, прошептал:
- Это еврей, он назвал себя Исааком из Йорка. Хорошо ли будет, если я
приведу его сюда?
- Пускай Гурт исполняет твои обязанности, Освальд, - сказал Вамба с
обычной наглостью. - Свинопас как раз подходящий церемониймейстер для
еврея.
- Пресвятая Мария, - молвил аббат, осеняя себя крестным знамением, -
допускать еврея в такое общество!
- Как! - отозвался храмовник. - Чтобы собака еврей приблизился к за-
щитнику святого гроба!
- Вишь ты, - сказал Вамба, - значит, храмовники любят только еврейс-
кие денежки, а компании их не любят!
- Что делать, почтенные гости, - сказал Седрик, - я не могу нарушить
законы гостеприимства, чтобы угодить вам. Если господь бог терпит долгие
века целый народ упорных еретиков, можно и нам потерпеть одного еврея в
течение нескольких часов. Но я никого не стану принуждать общаться с ним
или есть вместе с ним. Дайте ему отдельный столик и покормите особо. А
впрочем, - прибавил он, улыбаясь, - быть может, вон те чужеземцы в чал-
мах примут его в свою компанию?
- Сэр франклин, - отвечал храмовник, - мои сарацинские невольники -
добрые мусульмане и презирают евреев ничуть не меньше, чем христиане.
- Клянусь, уж я не знаю, - вмешался Вамба, - чем поклонники Махмуда и
Термаганта лучше этого народа, когда-то избранного самим богом!
- Ну, пусть он сядет рядом с тобой, Вамба, - сказал Седрик. - Дурак и
плут - хорошая пара.
- А дурак сумеет по-своему отделаться от плута, - сказал Вамба, пот-
рясая в воздухе костью от свиного окорока.
- Тес!.. Вот он идет, - сказал Седрик.
Впущенный без всяких церемоний, в зал боязливой и нерешительной пос-
тупью вошел худощавый старик высокого роста; он на каждом шагу отвешивал
смиренные поклоны и казался ниже, чем был на самом деле, от привычки
держаться в согбенном положении. Черты его лица были тонкие и пра-
вильные; орлиный нос, проницательные черные глаза, высокий лоб, изборож-
денный морщинами, длинные седые волосы и большая борода могли бы произ-
водить благоприятное впечатление, если бы не так резко изобличали его
принадлежность к племени, которое в те темные века было предметом отвра-
щения для суеверных и невежественных простолюдинов, а со стороны корыст-
ного и жадного дворянства подвергалось самому лютому преследованию.
Одежда еврея, значительно пострадавшая от непогоды, состояла из прос-
того бурого плаща и темно-красного хитона. На нем были большие сапоги,
отороченные мехом, и широкий пояс, за который были заткнуты небольшой
ножик и коробка с письменными принадлежностями. На голове у него была
высокая четырехугольная желтая шапка особого фасона: закон повелевал ев-
реям носить их, в знак отличия от христиан. При входе в зал он смиренно
снял шапку.
Прием, оказанный этому человеку под кровом Седрика Сакса, удовлетво-
рил бы требованиям самого ярого противника израильского племени. Сам
Седрик в ответ на многократные поклоны еврея только кивнул головой и
указал ему на нижний конец стола. Однако там никто не потеснился, чтобы
дать ему место. Когда он проходил вдоль ряда ужинавших, бросая робкие и
умоляющие взгляды на каждого из сидевших за нижним концом стола, слу-
ги-саксы нарочно расставляли локти и, приподняв плечи, продолжали погло-
щать свой ужин, не обращая ни малейшего внимания на нового гостя. Монас-
тырская прислуга крестилась, оглядываясь на него с благочестивым ужасом;
даже сарацины, когда Исаак проходил мимо них, начали гневно крутить усы
и хвататься за кинжалы, готовые самыми отчаянными мерами предотвратить
его приближение.
Очень вероятно, что по тем же причинам, которые побудили Седрика при-
нять под свой кров потомка отверженного народа, он настоял бы и на том,
чтобы его люди обошлись с Исааком учтивее, но как раз в ту пору аббат
завел с ним такой интересный разговор о породах и повадках его любимых
собак, что Седрик никогда не прервал бы его и для более важного дела,
чем вопрос о том, пойдет ли еврей спать без ужина.
Исаак стоял в стороне от всех, тщетно ожидая, не найдется ли для него
местечка, где бы он мог присесть и отдохнуть. Наконец пилигрим, сидевший
на скамье у камина, сжалился над ним, встал с места и сказал:
- Старик, моя одежда просохла, я уже сыт, а ты промок и голоден.
Сказав это, он сгреб на середину широкого очага разбросанные и поту-
хавшие поленья и раздул яркое пламя; потом пошел к столу, взял чашку го-
рячей похлебки с козленком, отнес ее на столик, у которого сам ужинал,
и, не дожидаясь изъявлений благодарности со стороны еврея, направился в
противоположный конец зала: быть может, он не желал дальнейшего общения
с тем, кому услужил, а может быть, ему просто захотелось стать поближе к
почетному помосту.
Если бы в те времена существовали живописцы, способные передать по-
добный сюжет, фигура этого еврея, склонившегося перед огнем и согреваю-
щего над ним свои окоченевшие и дрожащие руки, могла бы послужить им хо-
рошей натурой для изображения зимнего времени года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29