Так миновали сутки.А на третий день Фриц понял, что выйти всё равно придётся. Сидеть на чердаке безвылазно без пищи, без воды было решительно невозможно. По правде говоря, Фриц вчера именно поэтому и решился пойти домой.Промучившись до вечера, он всё-таки не выдержал и решился на новую вылазку. И вновь едва не влип. Теперь, когда у него больше не было дома, ему было некуда идти. Родственников у них в городе не было (мать его была родом из Амстердама, а отец — из Лисса; оба были здесь приезжими), а немногочисленных своих друзей Фриц побоялся навещать после того, как первый же из них, увидевши его, поднял крик на всю улицу. Ни денег, ни еды мальчишке взять было неоткуда. Доведённый почти до отчаяния желанием что-нибудь съесть, он принялся рыться в кучах мусора и рыночных отбросов, но обнаружил только три-четыре груши, да полдюжины подгнивших слив. И вот как раз когда он отмывал их от грязи на площади возле колодца, им заинтересовалась стража — два солдата городского патруля.— Эй, парень, — поманил его пальцем один из них. — Да, ты, с грушами. Ну-ка, подь сюды.—Я?— Ты, ты.Фриц в замешательстве заёрзал. Стражники тем временем уже стояли рядом, возвышаясь над ним, как две живые башни, затянутые в серое сукно. Фриц украдкой огляделся. Бежать было почти некуда, разве что — в колодец прыгнуть.— Как тебя зовут?Фриц выпрямился. В голове его почему-то сразу стало пусто и гулко. Все имена, которыми при случае хотел назваться Фриц, куда-то вылетели.— А… — выдавил он из себя.— Как? — нетерпеливо переспросил один из стражников.— Август, — наконец нашёлся Фриц.— Август? — детина в серой форме сморщил лоб и смерил Фрица взглядом. — Хм… Слышь, малый, а ты, случаем, не Фридрих Брюннер?Фриц гулко сглотнул. Врать почему-то оказалось невероятно тяжело.— Нет, я Август… — занудил он, уже ни на что не надеясь. — Август… Мюллер.Стражники переглянулись. Оба, по всему видать, не отличались сообразительностью. Фриц почти ничем не рисковал, назвавшись этим именем: в окрестностях Гаммельна и вправду было столько мельниц, что каждый пятый житель города носил фамилию Мюллер, то бишь, «мельник».— Мюллер, — тупо повторил один из них и посмотрел на своего напарника. — Чё, правда, что ли?— Кто его знает, — пожал плечами тот. — Много их тут, Мюллеров, всех не упомнишь. У меня у самого когда-то был приятель Вилли, тоже — Мюллер. — Сказавши так, он снова повернулся к пареньку. — Эй, ты где живёшь?Фриц принялся лопотать что-то вроде «тут, недалеко», запутался окончательно, в результате чего один из стражников потребовал показать им дом, как он выразился, «в натуре». Для верности мальчишку взяли за руку.Недомытые груши пришлось бросить.Неуклюже подскакивая в такт широким солдатским шагам, Фриц лихорадочно пытался сообразить, что же теперь делать, попытался вновь отвлечь гвардейцев болтовнёй, но те, похоже, уже заподозрили неладное, и лишь нарочито уверенные указания Фрица, типа, там: «сейчас направо… а теперь сюда… да-да, вон в тот проулок…» удерживали их от того, чтоб сразу поволочь мальчишку в караулку.Спасла Фрица случайность. На перекрёстке они едва разминулись с какой-то повозкой, всех троих забрызгало грязью с ног до головы. Стражники хором принялись ругаться, вытирая лица, Фриц же улучил момент, рывком высвободил свою руку и пустился наутёк. Догнать его они не смогли. Пропетляв для верности по улицам, Фриц вновь забрался на чердак и решил в ближайшее время вообще не высовывать носа на улицу. Четыре давленые сливы, уцелевшие в кармане — всё, что принесла его прогулка, пришлось оставить на потом.Это самое «потом» для слив, однако же, настало очень скоро — не прошло и суток, а мальчишка уже снова мучился от голода и жажды. Он съел их и потом расколол косточки. На сей раз выйти он не решился — слишком уж часто снизу доносилась мерная поступь городской стражи. Похоже было, что спокойствие закончилось. Охота за мальчишкой началась всерьёз. К счастью на следующий день посыпал дождь, решив одновременно две проблемы, — Фриц напился и набрал воды, а после выбрался на крышу и опорожнил посудину, которую использовал в качестве ночного горшка; вода мгновенно смыла все следы. Весь оставшийся день он лежал и думал, как теперь ему быть, вертел в руках кинжал и что-то вырезал его червлёным лезвием на пыльных паутинистых стропилах. Под мерный шум дождя соображалось плохо. Фриц не стал дожидаться темноты и прямо так, за размышленьями, уснул.На пятый день его разбудили шаги.
Он был определённо не из местных, этот рыжий знахарь. Всех целителей в округе Ялка помнила в лицо. Да и не так их было много, чтоб не помнить: две-три повитухи (ну, уж эти-то не в счёт), дед Якоб и настоль же дряхлая старуха Маргарита, да ещё кривой на левый глаз толстяк Симон, с успехом пользовавший жителей окрестных деревень от сглаза и дурной болезни. Ялка вспомнила даже странствующего монаха брата Адриана, как-то летом к ним забредшего, и молодую ведьму из совсем уж отдалённой деревушки возле Ваансбрюгге, которую сожгла двумя годами раньше на костре святая инквизиция. Но травника, пришедшего к ним тою ночью, она средь них припомнить не смогла. Хотя с другой стороны, ну что за возраст — тридцать лет для знахаря? Едва успеешь выучить названья трав, не говоря уже о том, чтоб научиться ворожбе. Вот так и он наверняка ходил себе в учениках (потом, конечно, в подмастерьях…), ходил, ходил, а вот недавно сам затеял пользовать больных. Да, так, наверное, оно и есть.И всё же странный взгляд, который травник бросил на девчонку напоследок, никак не уходил из памяти. Как не хотело уходить то ощущение чего-то непонятного, которое возникло, когда он начал колдовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22