В сопровождении утешителя Фигеля, который не отставал от него ни на шаг, капитан Этом спустился на мостик. На экране главного сканера уже были видны точки — корабли Гегемонии. Их изображение передавалось на «Молот Империи» с мощного бета-сканера флагмана.
— Они уже близко, сэр, — доложил сканерист. Ждать оставалось недолго, но наступило то затишье, когда на флагмане кипит работа, проверяются и перепроверяются оценки ситуации, а периферийные корабли, в основном эсминцы вроде «Молота Империи», пассивно ждут.
Испытывая неуместное чувство вины за вынужденное безделье, капитан Этон ожидал приказа. Не время для эмоций, но никуда от них не денешься.
Фигель стоял напротив Этона (по церковным правилам, корабельный утешитель во время боя должен находиться на мостике и быть готов оказать моральную поддержку). Сейчас утешитель внимательно глядел в озабоченное лицо молодого капитана.
— Вы обеспокоены, — негромко сказал он.
Этон глядел на собственное отражение в блестящем металле стола. Его ровные черты лица, серые глаза и точеный нос были искажены и вытянуты выпуклой поверхностью и, казалось, смотрят на него из глубины измученных эпох.
— Как долго это продолжалось на борту моего корабля? — спросил он священника так же негромко. — У вас нет предположений?
— Нет. Секта травматиков известна умением хранить свою тайну. Конечно, обнаружить такое извращение на своем корабле вам более чем неприятно.
— Я просто понять не могу, — согласился капитан. — Каждый член команды этого корабля принес ту же присягу, что и я. Присягу защищать не только Империю, но и истинную веру. Как смогли такие люди стать еретиками?
— Пути заблуждений поистине непостижимы.
— Должен покаяться, отец утешитель, что сомневаюсь в верности своего решения — позволить сержанту Квейлу и членам его секты принять участие в бою. Как можно доверять еретикам и предателям?
— Самое странное, — медленно отозвался священник, — что их ересь, вероятно, носит лишь духовный характер. Проверено, что хрононавты-еретики остаются лояльными к Хронофлоту. Эта часть их присяги остается для них священной.
Из динамика, установленного на столе Этона, донесся сигнал. Гулкий отчетливый голос начал передачу приказания с флагмана:
— Следующим кораблям выдвинуться вперед и вступить в бой с противником: «Заклятие», «Молот Империи», «Десница Императора», «Неисчислимый»…
Всего Этон насчитал двенадцать названий — ровно столько, сколько было кораблей в неприятельской эскадре. Равенство было необходимо, чтобы склонить гегемонцев принять бой, а не начать отход, не выполнив задачи.
«Молот Империи» покинул строй кораблей флота. На несколько секунд суда Гегемонии исчезли с главного экрана, но очень быстро появились вновь, хотя и более размытые — эсминец переключил наблюдение на собственный бета-радар, менее мощный, чем флагманский.
Началась стандартная процедура атаки. Один из операторов мостика установил связь с остальными кораблями атакующей группы. Тем временем лучи бета-радаров эсминца летели впереди, нащупывая противника.
Утешитель Фигель отошел в сторону и быстро забормотал молитвы и благословения, время от времени опуская пальцы в потир с вином и кропя палубу.
Обнаружив преследование, корабли Гегемонии прибавили скорость и попытались выполнить маневр ухода. Клиновидные корабли, высота которых была в пять раз больше ширины или длины, стали менять направление, превращаясь в цепочки исчезающих призм, как на многократно отснятом кадре.
Пилот «Молота Империи», вжавшийся в свое кресло, также прибавил скорость, доведя ее почти до максимальной. На глазах у Этона дальний конец мостика уменьшился — пилот превратился сначала в карлика, потом в маленького мальчика, а потом в крошечную куклу шести дюймов роста.
Кораблям Гегемонии не удалось уйти от преследования, и у каждого из них была теперь собственная гончая. «Молот Империи» несся наперерез выбранному Этоном противнику. Держать верный курс подчас становилось трудно, потому что мерцающий и множащийся образ преследуемого смешивался с изгибами страта, которые тоже отображались на главном экране, но капитан ни разу не потерял врага из виду. В нужный момент он бросил пилоту короткий приказ.
Используя остаток запаса хода, эсминец капитана Этона обогнал корабль Гегемонии, повернул и преградил ему путь. Пилот «Молота Империи» бросал корабль взад и вперед, сходясь с кораблем неприятеля еще ближе и порождая каскад сбивающих с толку волн. Гегемонец рванулся прочь и попытался обогнуть препятствие, но пилот «Молота Империи» держался у него перед носом.
Оператор бета-радара нажал клавишу на консоли и сказал в микрофон:
— Эй, канониры! Есть контакт.
Под сводами мостика разнесся напряженный голос сержанта Квейла, и бета-лучи передали этот голос канонирам военного корабля Гегемонии.
— Остановитесь и примите бой, остановитесь и примите бой, — громогласным и угрожающим тоном взывал он к гегемонцу. — Предлагаю координаты рандеву.
Он повторил то же самое на языке Гегемонии, я бета-лучи передали строку координат.
Всего через секунду пришел короткий ответ:
— Согласны.
Два корабля, Империи и Гегемонии, двинулись почти параллельными курсами, медленно расходясь, пока не пропали с экранов сканеров друг друга.
«Молот Империи» сбавил ход, и носовая часть его мостика медленно увеличилась в размере, как раздувающийся воздушный шар. Пилот в носу мостика откинулся в кресле, сняв руки с верньеров управления, — штурвал корабля теперь полностью принадлежал центру управления огнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10