Вика ничего не сказала, и это меня
приободрило. Я твердо порешил отыскать останки древнего Дракона и показать
этим скептикам, на что способны настоящие упорство и настойчивость.
Вероятно, мы выбрали не лучшее место для ночлега. Со всех сторон
стены были покрыты натеками, по которым струилась вода. Ее журчание
казалось едва слышным и неприметным, когда мы шаркали по камням ногами и
громко переговаривались. Но стоило нам задуть свечу и перестать ворочаться
в своих спальных мешках, как оно тут же разрослось до размеров всего
невидимого в темноте зала, постепенно ухо начало различать в его, казалось
бы, однообразном звучании различные нюансы, которые тоже, в свою очередь,
приобретали несоразмерное значение, раздробляясь на более мелкие
составные. И вскоре в моей голове заиграл целый оркестр из звуков падающих
капель, всплеска воды и гулкого журчания невидимых ручейков.
Куда стекаются эти ручейки, мы узнали на следующий день, когда, после
утомительного перехода по узкой, наклонной галерее, вышли в небольшой зал,
отгороженный от нее слившимися сталактитами и сталагмитами. В сплошной
завесе было круглое отверстие; пробравшись через него один за другим, мы
не смогли удержать возгласа изумления и восхищения. Перед нами лежало
глубокое подземное озеро. Его ровную, совершенно гладкую поверхность не
тревожило ни единое движение. Из дальнего его конца величественно вытекала
подземная река, исчезая во тьме широкой галереи с нависшими сводами. Мы
достали резиновую лодку, наполнили ее воздухом и спустили на воду. Она
была достаточно вместительна и устойчива для четверых человек. Два
коротких весла впервые рассекли зеркальную гладь подземного озера...
Шесть дней подземная река несла нас по длинным галереям, то широко
разливаясь, спокойная и могучая, то попадая в каньон, стискивавший ее с
обеих сторон каменистыми берегами, и тогда она становилась стремительной и
бурливой.
Несчастье случилось к концу первой недели нашего путешествия, когда,
по неловкости, Виталик уронил очки в воду. С легким всплеском они косо
ушли на дно. Здесь было неглубоко, он закатал рукав курточки и по локоть
сунул руку в воду. Мне показалось, он что-то нащупал... И неожиданно с
громким воплем он подпрыгнул в лодке, мотая побелевшей от холода рукой. На
среднем пальце явственно виднелись четыре одинаковые маленькие ранки,
отстоящие друг от друга на равном расстоянии. Вероятно, это были следы
зубов какой-то пещерной рыбы. Через несколько минут Виталик почувствовал
недомогание. Мы пристали к берегу и, перетащив своего товарища из лодки,
уложили его в спальный мешок. Вика вскипятила воды на примусе. Виталика
била крупная дрожь, как в лихорадке, но после большой кружки кипятку, в
которую Виктор добавил немного спирта, она немного унялась. Виктор залил
ранку спиртом и замотал тряпицей. Бледное лицо Виталика порозовело, он
забылся неспокойным сном. Следующие два часа прошли в напряженном
ожидании, в течение которого мы хранили гробовое молчание. Затем Виталик
открыл глаза. Меня поразил его взгляд: он был преисполнен муки и смертной
тоски, он умолял о помощи, но губы Виталика оставались неподвижными.
Вскоре он потерял сознание. Виктор неуверенно сказал, что надо бы
размотать палец и осмотреть ранку. Еще никогда не видел я его таким
растерянным.
Я размотал бинт. Под ним вместо пальца был черный, крошащийся
обрубок. От него исходила удушающая вонь. Вика, наблюдавшая, как я
раскручиваю слой за слоем, не смогла сдержать отвращения, зажала нос и рот
ладонью и, спотыкаясь, отошла в сторону. Я торопливо замотал палец обратно
и испуганно поглядел на Виктора. Он ничего не сказал, но на его лице можно
было прочесть полную безнадежность.
Через час Виталик умер в страшных судорогах и мучениях.
Когда мы потеряли последнюю надежду вернуть нашего товарища к жизни,
Виктор, не произнося ни слова, поднялся и отправился на поиски подходящего
для погребения места. Вернувшись, он молча взял тело под мышки, я взялся
за ноги, и мы понесли его к дальней стене, в которой была узкая, но
достаточно глубокая ниша под плитой известняка. С трудом поместив в нее
тело, мы заложили его обломками камней. Виктор принес свечку и копотью
начертил на плите большую пятиконечную звезду.
На следующий день нам удалось изловить одну из пещерных рыб. Не могу
сказать, к какому виду относится этот странный троглобит. Действительно,
вид этой твари (трудно назвать ее просто рыбой) внушал омерзение,
вперемешку с изумлением. Величиной около полуметра, она была сплошь
покрыта прочными, словно бы костяными чешуями, плавники у нее
располагались на коротких, плоских конечностях, тоже покрытых чешуйками,
но помельче, необыкновенно сильных, - она едва не вырвалась у меня из рук.
И у нее был полон рот мелких и острых зубов. Размозжив ей голову веслом,
Виктор с отвращением бросил ее обратно в воду. Скорее всего, на
поверхности эти животные вымерли миллионы лет назад и возраст их равен
возрасту этих карстовых образований.
На второй день после гибели Виталика, когда стремительное течение
несло нас все дальше в подземные глубины, Вика неожиданно схватила меня за
руку:
- Слышишь?
Я прислушался. Виктор, сделав еще один гребок, тоже поднял весло над
водой и посмотрел на нас выжидательно. Но сколько ни напрягал я слух, я
ничего не мог различить, кроме гулких ударов капель, срывавшихся с
поднятого над водой весла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24