Да что
там не посмеешь! - теперь ты просто не сумеешь этого сделать. Так что это
не мне надо беспокоиться. Это тебе надо беспокоиться, Хлыщ.
- Ты говоришь так, будто прячешь в подполье целую кодлу. Ты ведь не
прячешь в подполье кодлу? - с тревогой спросил он.
- Нет, не прячу, - смеясь, ответил я.
- И ментов сюда не вызвал? - продолжал Хлыщ с необыкновенной
предусмотрительностью.
- Не вызвал, не вызвал, - поспешил я его успокоить.
- Тогда откуда такая уверенность в себе, а, Леший? Ведь ты не успеешь
даже выхватить свой револьвер из ящика, как мы продырявим тебя из трех
стволов. Ты думаешь, мы не сделаем этого? Ошибаешься. Мы очень неплохо
сделаем это, а потом перевернем здесь все вверх дном; если понадобится, по
кирпичикам разберем весь твой домишко, а только денежки сыщем. Но и ты нас
тогда уж извини - девчонке твоей не поздоровится, ой, как не поздоровится!
В его крошечном личике появилось выражение нескрываемой злобы, пасть
ощерилась, обнажив мелкие желтоватые зубы с волчьим резцом в углу.
- Знаешь, где мы ее держим? - продолжал он злорадно. - В твоем
гараже, Леший. У нее красивые лодыжки, и очень удобные, чтобы нацеплять
браслетик. Бедная, дергается она сейчас на короткой цепочке, плачет. А
вокруг темно, страшно, крысы, наверное, бегают. Она ведь боится крыс, а,
Леший?
Ни один мускул не дрогнул в моем лице. Трава Асорт хороша в любом
ремесле, даже если это ремесло наемного убийцы. Я был как сжатая пружина,
но это было не напряжение, а готовность к действию. Да, я был готов к
самому решительному действию. Потому что уже твердо знал, что мне придется
убить их. Всех троих: и Хлыща, и Дылду, и этого громилу с автоматом.
Хлыщ, который был для меня уже покойником, молчал - ждал, что я
отвечу. И я ответил ему.
- Есть друзья, - сказал я размеренно и веско, - есть друзья более
могущественные, чем кодла, и более надежные, чем менты. Они придут на
помощь в любой беде и сделают это бескорыстно.
- О ком ты говоришь, Леший? - обеспокоился Хлыщ. Он меня не понимал.
- Вот о них, - я обвел рукой вокруг.
Хлыщ удивленно огляделся, но никого, кроме сухих трав, вокруг не
было.
- Леший, ты бредишь, - сказал он. - Здесь нет никого. Никто не придет
тебе на помощь.
- Ты увидишь их, когда они начнут вас убивать. А они начнут вас
убивать прямо сейчас.
При этих словах лицо у Дылды вытянулось и стало походить на
вываренную морковь. Громила в желтой майке остался невозмутим, его борода
презрительно зашевелилась, и на ней повис толстый харчок. У Хлыща личико
окончательно сморщилось, как печеное яблоко, он заговорил плаксивым
голосом:
- Леший, зачем ты меня пугаешь, а?
И все с тем же плаксивым выражением он достал из-за пазухи тяжелый
старинный парабеллум, изготовленный в Обердорфе на заводе Маузера в конце
второй мировой войны. Хлыщ всегда любил старые красивые вещи.
- По правде сказать, - продолжал я, не обращая на него внимания, -
мне жаль тебя, Хлыщ. Тебя и твоих ребяток. Я уже успел привыкнуть к вашему
постоянному шебуршанию у меня под боком. И мне не хотелось бы убивать вас.
Поэтому я в последний раз предлагаю тебе убраться отсюда и больше никогда
меня не беспокоить.
- Ты блефуешь, Леший, - сказал Хлыщ. - Или нет: ты просто сошел с
ума. Ты знаешь об этом?
- Да, я сошел с ума, - печально согласился я. Это была истинная
правда.
Больше я ничего не мог сделать для Хлыща. Я громко щелкнул пальцами,
подавая знак своим маленьким сообщникам, чтобы они начинали.
- Да он просто смеется над нами, Хлыщ! - возмутился Дылда.
- Да, я просто смеюсь над вами, - подтвердил я снова, печально глядя,
как по полу к его левой ноге уже подбирается трава Дурь. Трава Дурь при
соприкосновении с голой кожей человека вызывает у него мгновенный разрыв
сердца. Она вскарабкалась по его разбитой кроссовке, по грязному носку и
заползла под штанину.
- Ради всего святого, Монтрезор, - за него продекламировал я.
Дылда непонимающе воззрелся на меня и вдруг взвопил - так, словно его
ужалил скорпион. Это трава Дурь коснулась его своими ядовитыми волосками.
Схватившись обеими руками за грудь, он с хрипом удушья повалился на пол и
забился в судорогах.
Ничего подобного Хлыщ явно не ожидал. Он растерялся. Он стоял на
месте и не понимал, что происходит. Если бы началась пальба, он бы знал,
что ему делать, и он бы действовал решительно и быстро. Но такого поворота
событий не было в его сценарии и у него не было домашней заготовки, как
поступать в таких случаях - в случаях, когда один из твоих людей ни с того
ни с сего падает замертво. Поэтому он просто стоял и смотрел на то, как
корчится в последних судорогах его лучший дружок, его верный Дылда, с
которым он прошел огонь и воду.
- Эй, Дылда, ты чего? - спросил он в замешательстве.
Но тот уже затих и ничего не ответил.
- Вставай, - сказал Хлыщ, ногой поворачивая его обмякшее тело на
спину.
Лицо у Дылды было синее, в уголках губ пузырились слюни, глаза
выкачены. Он был мертв. Странно, но я не испытывал никаких особых чувств
при мысли о том, что явился причиной его смерти. Я просто и спокойно
отметил про себя: первый.
Хлыщ запаниковал.
- Что? Что ты с ним сделал? - заорал он, подскакивая ко мне.
Парабеллум в его руке прыгал, как мячик на резинке.
- Я? - с деланным удивлением переспросил я, спуская ноги со стола. -
По-моему, я ничего не делал. По-моему, я даже пальцем его не тронул.
- Заткнись! - опять заорал он с бешенством.
1 2 3 4 5 6