Но лишь до
тех пор, пока действует настойка Бел. Когда ее действие кончится, ты
перестанешь видеть нас в истинном свете и мы снова станем для тебя
простыми растениями, не способными ни двигаться, ни говорить.
- Дед упоминал о страшной власти, которую можно обрести при помощи
трав... - напомнил я.
- Ты получишь эту власть. Но будь осторожен, - предупредил человечек,
повторяя слова моего деда, - это чревато величайшими бедствиями и
несчастьями для тебя и твоей души.
Я легкомысленно махнул рукой. Тяжесть последних часов свалилась у
меня с плеч, мне хотелось смеяться. Вовремя сойти с ума - не такая уж и
плохая штука. В этом сумасшествии было свое восхитительное удовольствие. И
своя выгода. Все имена и свойства всех растений открылись мне. Могущество
этих маленьких растительных тварей, более древних, чем животные, - тварей,
которых мы привыкли безжалостно топтать ногами или просто не замечать,
было поистине неограниченным, а знания беспредельными. Уж теперь-то я
знал, что мне делать, когда меня навестят гости... Оставшееся мне время я
посвятил тому, что завязал некоторые полезные знакомства среди флоры.
Прежде всего я разжевал пару листков травы Асорт, позволяющей
добиться успеха в любом ремесле, даже если это ремесло наемного убийцы.
Затем сунул в волосы одну из кудряшек бессердечной травы Дягиль, придающей
неотразимую убедительность любым словам, даже если это откровенная ложь.
После того я рассовал в различные части своей одежды всевозможные листки,
стебельки и корешки. Трава Разрыв, продетая сквозь дырочки для пуговиц на
холщовой рубахе, должна была разомкнуть любые замки и распутать любые
путы, которые на меня были бы надеты и навязаны. Также, если бы меня
посадили под замок или, скажем, сунули в багажник автомобиля, мне
достаточно было прикоснуться этой травой к дверце - и дверь сама слетела
бы с петель, как будто ее подорвали хорошей пачкой динамита. Даром, что
ли, она называлась Разрыв-травой?! В карман рубашки я положил корешок
травы Стрелки - теперь мне было не страшно никакое огнестрельное оружие:
трава Стрелка защищает своего хозяина получше, чем самый тяжелый
бронежилет. Не знаю, как пушечные снаряды, а вот пули, хотя бы и
винтовочные, будут отлетать от меня, как горох от стенки. За щеку я сунул
траву Прострел, которая оберегает от любых колющих и режущих ранений,
нанесенных штыком, кухонным ножом или даже лопатой. Затем я достал из
верхнего ящика стола револьвер, сунул в дуло засушенный листочек травы
Колюки и подпалил его спичкой. Обкуренное дымом травы Колюки оружие
никогда не дает осечки и гарантирует стопроцентное попадание. Повертев в
руках траву Тирлич, я благоразумно положил ее на место... ну ее, лучше я
не буду с ней связываться... ведь не собираюсь же я в ближайшее время
становиться оборотнем... В щель между половицами я запихнул траву Дурь. В
старинную черную книгу с обтянутыми телячьей кожей досками вложил траву
Адамова голова. А в карман брюк, со всеми возможными предосторожностями,
поместил страшную траву Саву. Я обращался с ней, как с самодельной атомной
бомбой. Брал я ее не голыми руками, а через носовой платок. При этом
отвернув лицо в сторону и крепко-накрепко зажмурив глаза. "Страшна бо та
трава: как человек найдет на нее в поле или в лесе, тот человек умом
смятется и сам не свой будет..." Когда я закончил свои приготовления, на
улице послышалось мягкое фырчание "Форда". Вскоре на крыльце загремели
многочисленные шаги.
Их было трое. Они вошли в низкую дверь один за другим, и сразу в
комнате стало тесно. Впереди шел Дылда, его руки болтались, как веревки, а
длинные челюсти ходили ходуном: то ли он жевал, то ли просто нервничал. За
ним следовал бородатый громила в желтой безрукавной майке и синих
спортивных штанах, сильно и подозрительно отвисавших с одной стороны. На
покатое бабье плечо была навешена штурмовая винтовка АК-74 с подствольным
гранатометом ГП-25. Страшненькое оружье. Войдя, они расступились,
пропустив вперед Хлыща. Хлыщ был в джинсиках и черной кожаной куртке с
многочисленными замочками. Задний карман джинсиков и внутренний карман
куртки заметно оттопыривались. Он быстро огляделся, подмечая все мелочи,
которые ему следовало подметить: неплотно задвинутую крышку подпольного
лаза, приоткрытый ящик письменного стола, в котором я держал револьвер, и,
наконец, мой вызывающий вид. Его левая бровь неудержимо поползла вверх:
мой вызывающий вид его удивил. Я полулежал на диване, обняв руками
округлую спинку и водрузив ноги на письменный стол. Меня переполняло
совершенно неуместное и непонятное мне самому веселье. Мне хотелось
подшучивать и пускать пузырики, как шампанское. Должно быть, это травы на
меня так подействовали.
Крошечное личико Хлыща капризно сморщилось и стало похожим на детский
кулачок.
- Ты хорошо устроился, - обиженно сказал он. Он всегда обижался, если
веселились без него.
Я лишь пожал плечами.
- Сдается мне, ты не выполнил моей просьбы, а, Леший? - продолжал
Хлыщ все тем же гнусавым голосом.
- Совершенно верно, - подтвердил я.
- А что так? - разочарованно протянул Хлыщ. - Мне почему-то думалось,
что тебе будет жалко своей девчонки. Неужели тебя не беспокоит ее судьба?
- А чего мне беспокоиться, - сказал я легкомысленно, - я ведь знаю,
что с ней ничего не случится. Ты ее пальцем не посмеешь тронуть.
1 2 3 4 5 6