Через тюлевые занавески привратницкой пробивался свет, и, проходя мимо окошка, комиссару показалось, что он узнал инспектора VI округа, который разговаривал с консьержкой.
Едва лифт успел остановиться, как открылась дверь и им навстречу вышел Сент-Юбер.
- Прокуратура приедет не раньше чем через полчаса... Входите... Сейчас вы поймете, почему я решился вам позвонить.
Они очутились в просторной прихожей, потом Сент-Юбер распахнул дверь, и они вошли в тихую гостиную, где никого не было, если не считать мужчины, который полулежал в кожаном кресле. Несмотря на довольно большой рост и полноту, он весь как бы вжался в кресло, голова свисала набок, глаза были открыты.
- Я попросил семью выйти отсюда. Мадам Жослен находится на попечении домашнего врача, доктора Ларю, кстати, моего приятеля.
- Она ранена?
- Нет. Когда это случилось, ее не было дома. Сейчас я введу вас в курс дела.
- Кто живет в квартире? Сколько человек?
- Двое...
- Но вы говорили о семье...
- С тех пор как дочь вышла замуж, месье и мадам Жослен живут здесь вдвоем. Их зять - доктор Фабр, педиатр, ассистент профессора Барона в детской больнице.
Лапуэнт записывал эти сведения.
- Сегодня вечером мадам Жослен с дочерью ушли в театр Мадлен.
- А мужья?
- Какое-то время Рене Жослен находился дома один.
- Он не любил театр?
- Не знаю. Пожалуй, был домоседом.
- Чем он занимался?
- Последние два года - ничем. А раньше владел картонажной фабрикой на улице Сен-Готар. Там выпускают роскошные картонные коробки, например для духов... Но по состоянию здоровья ему пришлось уступить свое дело.
- Сколько ему было лет?
- Шестьдесят пять или шестьдесят шесть... Итак, вчера вечером он был дома один... Потом, точно не знаю в котором часу, пришел его зять, и они стали играть в шахматы...
Действительно, на столике стояла шахматная доска с фигурами, расставленными в той позиции, когда игра была прервана.
Сент-Юбер говорил вполголоса, и было слышно, как за неплотно закрытыми дверями кто-то ходит.
- Когда мать с дочерью вернулись из театра...
- В котором часу?
- В четверть первого... Так вот, когда они вернулись, то нашли Рене Жослена в таком виде.
- Сколько пуль?
- Две... Обе в области сердца...
- Соседи ничего не слышали?
- Ближайшие соседи еще не вернулись из отпуска...
- Вам сразу сообщили?
- Нет. Сначала они вызвали своего домашнего врача, доктора Ларю, он живет в двух шагах от них, на улице Асса. На это ушло какое-то время, и только в десять минут второго мне позвонили из комиссариата.
Я немедленно оделся и приехал сюда... Я смог задать всего несколько вопросов. Учитывая состояние мадам Жослен...
- А зять?
- Он пришел незадолго до вас.
- Что он говорит?
- Его с трудом разыскали. В конце концов нашли в больнице, куда он зашел проведать, если я не ошибаюсь, ребенка, больного энцефалитом...
- Где он сейчас?
- Там... - Сент-Юбер указал на одну из дверей, откуда доносился шепот. - Судя по тому немногому, что мне удалось узнать, речь не идет об ограблении, поскольку мы не обнаружили никаких следов взлома... У Жосленов нет врагов... Это порядочные люди, с ними не случалось никаких скандальных историй...
В дверь постучали. Пришел Ламаль, судебный медик. Он пожал руки присутствующим, потом поставил на комод свой чемоданчик и открыл его.
- Мне позвонили из прокуратуры, - сказал он. - Сейчас приедет заместитель прокурора.
- Я хотел бы задать несколько вопросов дочери, - прошептал Мегрэ, внимательно оглядев комнату.
Он понимал ощущение Сент-Юбера. Обстановка здесь была не просто элегантной и комфортабельной, все здесь дышало миром, семейным покоем. Они находились не в гостиной с показной роскошью, а скорее в комнате, где все было приспособлено для жизни. Каждый предмет имел свое назначение и свою историю.
В огромном кресле из рыжеватой кожи, без сомнения, по вечерам любил сидеть перед телевизором Рене Жослен.
На этом рояле долгие годы играла маленькая девочка, портрет которой висел на стене, а возле другого кресла, не такого глубокого, как у хозяина дома, стоял красивый рабочий столик в стиле Людовика XV.
- Позвать ее?
- Я предпочел бы поговорить с ней в другой комнате.
Сент-Юбер постучал в какую-то дверь, на минуту исчез, а потом вернулся. Идя за ним, Мегрэ заглянул в спальню и увидел там на кровати женщину, над которой склонился врач.
Другая женщина, помоложе, вышла к комиссару и спросила шепотом:
- Вы не возражаете, если мы пройдем в мою бывшую комнату?
Они вошли в комнату молодой девушки, с сувенирами, безделушками, фотографиями, словно она, уже будучи замужней женщиной и приходя в родительский дом, снова хотела вернуться в обстановку своей юности.
- Ведь вы комиссар Мегрэ, не так ли?
Он кивнул.
- Пожалуйста, курите. Мой муж с утра до вечера не выпускает изо рта сигареты. Не курит он разве что у постели своих пациентов...
Она была в нарядном платье, а перед театром побывала в парикмахерской. Она нервно теребила в руке носовой платок.
- Вы не хотите присесть?
- Нет. И вы тоже?
Она не могла оставаться на одном месте, ходила по комнате, не зная, на чем остановить взгляд.
- Вы представляете, что это значит для нас? В газетах, по радио каждый день говорят о преступлениях, но трудно представить, что такое может случиться в твоей семье... Бедный папа!
- Вы были очень близки с отцом?
- Это был человек редкой доброты... Я значила для него все на свете... Единственная дочь. Месье Мегрэ, вы непременно должны разобраться в том, что произошло, и объяснить нам... У меня не выходит из головы, что это чудовищная ошибка.
1 2 3 4 5 6