— Подвиньте, пожалуйста, ваш стул поближе, месье Серр.
Они сидели теперь друг против друга, разделенные только письменным столом. Через этот стол Мегрэ и протянул Серру документ, который он держал в руке.
Он не добавил никаких объяснений. Зубной врач взял листок, вынул из кармана очки, внимательно осмотрел его и положил на стол.
— Я вас слушаю.
— Мне нечего сказать.
Это была фотография страницы учетной книги из москательной лавки, той страницы, где была записана продажа второго стекла и второго куска замазки.
— Вы отдаете себе отчет в том, какие это влечет за собой последствия?
— Значит, против меня выдвинуто обвинение, так, что ли?
Мегрэ подумал.
— Нет, — решил он. — Официально вы вызваны как свидетель. Однако, если хотите, я готов выдвинуть против вас обвинение, вернее, просить прокурора сделать это. Тогда вы сможете прибегнуть к помощи адвоката.
— Я уже говорил вам, что адвокат мне не нужен.
Это был только первый этап борьбы. Здесь, в кабинете, превратившемся в своего рода ринг, два тяжеловеса наблюдали друг за другом, примерялись друг к другу взглядом. В комнате инспекторов, где Жанвье только что ввел в курс дела своих товарищей, царила тишина.
— Я думаю, что это кончится не скоро, — предупредил он их.
— Начальник пойдет до конца.
— Да, раз уж он решил.
Они все знали, что это означало, и Жанвье первый позвонил жене и сказал, чтобы она не удивлялась, если он не вернется до утра.
— Вы страдаете болезнью сердца, месье Серр?
— Гипертрофия сердца, как и у вас, вероятно.
— Ваш отец умер от болезни сердца, когда вам было семнадцать лет, не так ли?
— Семнадцать с половиной.
— Ваша первая жена умерла от болезни сердца. У вашей второй жены тоже была сердечная болезнь.
— По статистике приблизительно тридцать процентов всех людей умирает от сердечной недостаточности.
— Ваша жена застрахована, месье Серр?
— С самого детства.
— Да, правда, я там видел страховой полис. А жизнь вашей матери, если память мне не изменяет, не застрахована.
— Точно.
— Ваш отец был застрахован?
— Вероятно.
— Ваша первая жена тоже?
— Да, ведь это обычно так делается.
— Но менее обычно хранить в сейфе несколько миллионов золотыми монетами и изделиями.
— Вы так думаете?
— Можете вы мне сказать, почему вы держите эти деньги дома, почему они лежат у вас мертвым капиталом?
— Я думаю, что в наше время тысячи людей поступают так же. Вы забываете о валютных законах, сеявших панику уже несколько раз, об огромных налогах и следующих друг за другом девальвациях…
— Понятно. Вы признаете, что намеренно прятали свои капиталы и обманывали налоговое управление?
Серр замолчал.
— Знала ли ваша жена — я говорю о второй, о Марии, — что эти деньги были заперты у вас в сейфе?
— Знала.
— Вы ей об этом сказали?
— Ее собственные деньги находились там же еще несколько дней тому назад.
Он медлил, прежде чем ответить, взвешивал свои слова, пытливо глядя на комиссара.
— Среди ваших бумаг я не нашел брачного контракта. Должен ли я из этого заключить, что вы поженились при условии общности имущества?
— Совершенно верно.
— Разве это не странно, учитывая ваш и ее возраст?
— Мы поступили так по причине, о которой я уже говорил. Чтобы подписать контракт, нам пришлось бы указать состояние каждого из нас.
— Но общность имущества была все-таки только фиктивная?
— Каждый из нас имел право распоряжаться своим состоянием. Разве это не естественно?
— Ваша жена была богата?
— Она богата.
— Так же, как и вы?
— Приблизительно так же.
— Все ее состояние находится во Франции?
— Нет, только часть. От своего отца она наследовала долю в предприятии по производству сыра, в Голландии.
— В каком виде хранила она свое остальное имущество?
— Главным образом в золоте.
— Еще прежде, чем она познакомилась с вами?
— Я вижу, к чему вы клоните. И тем не менее отвечу вам правду. Это я посоветовал ей продать ценные бумаги и купить золото.
— Это золото хранилось у вас в сейфе вместе с вашим?
— Да, оно хранилось там.
— До каких пор?
— До вторника. Вскоре после полудня, когда она уже запаковала почти все свои вещи, она спустилась ко мне, и я передал ей все, что ей принадлежало.
— Значит, в момент отъезда жены эта сумма находилась в одном из ее чемоданов или в сундуке?
— Вероятно.
— Она не выходила из дома до обеда?
— Я не слышал, чтобы она выходила.
— Значит, насколько вам известно, она не выходила?
Он кивнул.
— Звонила она кому-нибудь по телефону?
— У нас в доме один телефонный аппарат. Он в моем кабинете, она им не пользовалась.
— Чем вы докажете, месье Серр, что деньги, обнаруженные мною в сейфе, только ваши, а не ваши и вашей жены?
Совершенно спокойно, все с тем же утомленным или презрительным видом зубной врач вытащил из кармана зеленую записную книжку и протянул ее комиссару. Ее страницы были покрыты мельчайшими цифрами. С левой стороны наверху стояла буква «Н», справа буква «М».
— Что означает «Н»?
— Наше. То есть моей матери и мое. Деньги всегда у нас были общие, мы не различали, что принадлежит ей и что мне.
— Буква «М», наверное, означает Мария?
— Вы правы.
— Одна цифра здесь повторяется через определенные промежутки.
— Это ее участие в расходах на хозяйство.
— Она вам платила каждый месяц сумму, истраченную на ее содержание?
— Если хотите. На самом деле она мне не платила, потому что ее деньги лежали в сейфе, но ее счет соответственно уменьшался.
В течение нескольких минут Мегрэ молча перелистывал страницы записной книжки, потом встал и прошел в соседний кабинет, где инспектора, словно школьники в классе, сразу приняли очень деловой вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37