Брюнет, с чистой здоровой кожей, в возрасте от сорока до пятидесяти лет. У комиссара сложилось впечатление, что он - сын фермера, не захотевший колупаться в земле и питавший такую же ненависть и в отношении тех крестьян, из среды которых вышел.
Видимо, будет нетрудно получить образец его почерка. А быть может, такую бумагу использовали и в самом доме Верну?
Все это требовалось проверить. В Париже сие не составило бы никакого труда. Ну а здесь, в конечном счете, это его просто не касалось.
Когда, наконец, появилась горничная с кофе, он обратился к ней:
- Вы живете в Фонтенэ?
- Родилась на улице Лож.
- Вам знаком некий Ремушан?
- Сапожник-то?
- Его имя Ансельм.
- Ну конечно, он живет двумя домами дальше моей матери, а на носу у него бородавка величиной с голубиное яйцо.
- Что он за человек?
- Вдовец, уж и не знаю с какого времени. Сколько помню, всегда им был. Когда мимо него проходит молодушка, он, чтобы напустить на них страху, начинает над ними весьма странно подшучивать.
Горничная с удивлением посмотрела на комиссара.
- И вы курите трубку до того, как выпьете кофе?
- Можете подготовить мне ванну.
Для омовения пришлось пройти в глубину коридора, и Мегрэ пробыл в теплой воде довольно долго, о чем-то задумавшись. Не раз при этом, находясь в полузабытьи, он открывал рот, чтобы что-то сказать своей жене, которая, как это обычно происходило дома, пока он принимал водную процедуру, убиралась в соседней комнате, расхаживая туда-сюда.
Вниз Мегрэ спустился уже в пятнадцать минут одиннадцатого. За стойкой возвышался хозяин, одетый как повар.
- Вам дважды звонил следователь.
- Когда?
- Первый раз чуть позже девяти, а вторично - всего несколько минут тому назад. Я сказал ему, что вы вот-вот подойдете.
- Могу ли я позвонить в Париж?
- В воскресенье долго ждать, скорее всего, не придется.
Назвав номер, комиссар вышел на порог отеля подышать свежим воздухом. Сегодня зевак, жаждавших потаращить на него глаза, не было. Где-то, не очень далеко от гостиницы, голосил петух, было слышно, как журчала вода в речушке Вандея. И когда пожилая женщина в фиолетового цвета шляпке проходила мимо него, он отчетливо учуял запах ладана.
Да, сегодня действительно было воскресенье.
- Алло? Это ты?
- Все ещё в Фонтенэ? Звонишь от Шабо? Как поживает его мамаша?
Но вместо того, чтобы ответить на поставленные супругой вопросы, Мегрэ поспешил обрушить на неё свои.
- Какая погода сейчас в Париже?
- Со вчерашнего полудня весна.
- Так уже прямо и с полудня?
- Ага. Началось сразу после обеда.
Надо же, потеряно целых полдня солнца и света!
- А у тебя как там?
- Сегодня отлично.
- Не простудился?
- Все в порядке.
- Завтра утром вернешься?
- Надеюсь.
- Значит, не уверен? А я-то думала...
- Может, задержусь на несколько часов.
- Что так?
- Работенка подвернулась.
- Ты же обещал...
Да, клялся, что он обязательно отдохнет! Но разве он тут не расслабился, не оттаял?
Все, говорить больше было не о чем. Они ещё обменялись несколькими фразами - теми, что обычно припасались для таких вот телефонных разговоров.
После этого Мегрэ позвонил Шабо домой. Роза ответила, что хозяин ушел на работу ещё в восемь утра. Тогда он соединился с Дворцом правосудия.
- Что-нибудь новенькое?
- Есть такое дело. Нашли орудие убийства. По этой причине я и звонил тебе. Мне сказали. что ты ещё спишь. Можешь сейчас подойти сюда?
- Буду через несколько минут.
- Двери учреждения сегодня закрыты. Так что буду посматривать в окно, чтобы открыть, как только замечу тебя.
- Что-то не так?
Шабо на том конце провода, судя по голосу и интонации, был сильно расстроен.
- Все рассажу, как только появишься.
Мегрэ, тем не менее, не спешил. Ему хотелось вволю насладиться этим воскресеньем, и вскоре комиссар уже неспешно вышагивал по улице Республики, пройдя мимо кафе "У почты", хозяин которого поспешил с учетом прекрасной погоды, выставить на террасу стулья с круглыми желтыми столами на одной ножке.
Через два дома от него у открытой двери кондитерской Мегрэ невольно ещё более замедлил шаг, вдыхая доносившийся оттуда запах сладостей.
Вовсю звонили колокола. Улица несколько оживилась примерно на уровне дома Жюльена Шабо, как раз напротив него. Люди начали толпой выходить из Собора Богоматери по окончании мессы, которую отслужили в половине одиннадцатого. Комиссару мнилось, что сегодня люди если себя несколько иначе, нежели в прежние подобные воскресные дни. Лишь немногие верующие сразу же направлялись по домам.
На площади образовалось несколько групп, которые отнюдь не дискутировали, как бывало, с оживлением, говорили вполголоса и зачастую просто молча созерцали выходивших из собора прихожан. Задерживались даже женщины, державшие в затянутых перчатками руках свои молитвенники с золотыми обрезами, и почти все жительницы Фонтенэ и окрестностей надели весенние шляпки светлых цветов.
Перед папертью стоял блестящий, длинный черный автомобиле, у дверцы которого в строгой темной униформе держался водитель, в котором Мегрэ признал дворецкого Верну.
Неужели это семейство, чей родовой дом находился всего в четырехстах метрах отсюда, имели обыкновение приезжать на большую мессу на машине? Вполне вероятно. Чего доброго, это входило в кодекс их традиций. Но нельзя было исключать и того, что сегодня они приехали на авто специально, дабы избежать контактов на улице с любопытствующим людом.
А вот и они, во время помянутые, выходят из церкви, седовласый Юбер Верну на голову возвышался над всеми остальными. Он шел степенно, держа в руках шляпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44