Здесь, конечно, все было организованно. Мишелю был знаком хозяин самого большого магазина «Парижский базар» Ник Врондас, который почти каждый вечер играл у Жефа в покер и которого он фамильярно называл Ником.
Все это действительно напоминало театр. Едва раздавались пароходные гудки, заменявшие свисток помрежа, как все старались занять свое место на сцене, начиная с голых негритят, нырявших в воду за монетами, кончая Ником Врондасом, надушенным, одетым с иголочки, приветствующим покупателей при входе в свой «базар» ослепительной белозубой улыбкой.
Весь город, вплоть до дальнего негритянского квартала, уже знал, что в порту стоят три корабля — «Санта-Клара», «W» и норвежская яхта, зафрахтованная компанией «Доллар Лайн». Засуетились официанты в питейных заведениях, заиграли оркестры в кабаре, открытые такси и фиакры с белыми тентами устремились в порт, чтобы вернуться назад набитыми до предела.
Прежде чем добраться до самого центра, Мишелю предстояло миновать особый квартал, точнее говоря, улицу, но не темную неказистую улочку, а широкую, обсаженную домами, двери которых вели в более или менее кокетливые салоны.
С каким презрением говорил ему Фершо в самом начале, видя, что Мишель не может устоять перед искушением два-три раза в неделю пройтись по этому району:
— Неужели вам все это нравится? И голая шлюха, и горланящий негр, и музыка в баре?
Старик был прав, Мишель это знал. Его влекло к себе все, что дышало жизнью. И он невольно вспоминал утро в Кальвадосе, когда на остановке закопченного местного поезда он предпочел сбегать в дешевый кабачок, полный рыбаков и корзин с их уловом, чтобы выпить вина, вместо того чтобы позвонить по телефону жене, которая ничего о нем не знала.
В этом особом квартале города обитали всего несколько француженок. Большинство же женщин были цветными. Мишель знал их всех, в том числе и нубийку — глупую, но идеально сложенную. Вероятно поэтому Жеф слегка презирал его, точнее — не принимал всерьез.
Одна из женщин из предпоследнего заведения была бретонкой лет сорока, с суровыми, мужскими чертами лица. Румяна образовали на ее лице корку, похожую на глазурь. Всякий раз, завидев Мишеля, она зазывно поглядывала в его сторону. Уверенный, что та страстно влюблена в него, он краснел и быстро, не смея улыбнуться, проходил мимо.
Почему он не взял одну из головок у Голландца? Ему удалось бы без труда сбыть ее за сотню долларов. Суска считал, что цена на товар меняется в зависимости от того, кто его продает И охотно отдавал на продажу свои изделия белым которые имели доступ в первый класс, а в дансинга? садились за одни столики, с пассажирами.
Мишель вышел на самые оживленные улицы. Он пересек невидимую границу между Колоном и Кристобалем.
Машины, мужчины в белом и женщины в легких платьях — все стремились туда. Солнце стало клониться к заходу, и лампы успешно соперничали с дневным светом.
— Please, sir… — произнес кто-то сзади.
Он живо обернулся. Обращались не к нему, и он уже был готов продолжать свой путь в порт, чтобы повидаться с Биллом Лигетом. Сзади него какая-то женщина с сильным американским акцентом спросила прохожего:
— Не скажете, где здесь самый примечательный ресторан?
Любой негритенок, любая босоногая девчонка, слепой на углу улицы — все участники «массовки» могли ответить на этот вопрос. По чистой случайности она обратилась к молодому человеку в очках, тоже пассажиру со стоящего в порту судна. А так как Мишель на секунду задержался, она взглянула на него.
— Вы позволите вам помочь, мадам?
С первого взгляда женщина лет тридцати, под сорок, не показалась ему красивой. Но было в ней что-то притягательное, какая-то сразу поразившая его непринужденность, как он потом понял — непринужденность богатой женщины.
— Объясните, что вы понимаете под словом «примечательный»? Хотите попробовать местную кухню?
Поужинать в веселом местечке с музыкой и танцами?
Или…
Она улыбнулась ему, успев рассмотреть с ног до головы и не скрывая, что он ей нравится.
— Вы гид?
— Нет, мадам, и впервые жалею об этом. Но мне было бы приятно…
Так самым простейшим образом началось это приключение. Сначала Мишель угостил ее на террасе ресторана, и его спутница вытащила из сумочки золотоплатиновый портсигар, богато украшенный бриллиантами, предоставив возможность полюбоваться своими кольцами.
Это была крепкая женщина, с резкими жестами и прямым взглядом. Возможно, она уже решила, что они проведут ночь вместе, но пока ей хотелось развлечься, не утруждая себя никакими сантиментами.
Ни разу в жизни Мишель не имел дела с женщиной такого рода и несколько растерялся. Ее звали м-с Лэмпсон, она была вдовой промышленника из Детройта и направлялась в Лиму, для того чтобы уладить какие-то дела. Вернется ли она тем же теплоходом? Возможно, если ей не захочется совершить путешествие в Латинскую Америку.
Они поели в укромном уголке центрального ресторана Кристобаля.
Мишель совершенно забыл про Фершо. А тот в это время лежал на своей раскладушке, придвинутой к самому краю веранды. Неподалеку, возле скопища домов, находилась спокойная и бесшумная зона, тишину которой нарушали лишь фиакры с клиентами отеля «Вашингтон».
Глядя в сторону южной части бульвара, можно было увидеть в небе красно-фиолетовые отблески, подобные тем, которые обозначают разгар сельского праздника, где много музыки и смеха. Подчас оттуда доносились пронзительные звуки — крики, ржанье лошадей, клаксоны такси.
В проезжавших мимо фиакрах люди спокойно разговаривали кто о чем, даже о любовных делах, не догадываясь, что ночь звонко разглашает их откровения сотням людей, ожидающих прихода сна на верандах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82