ничего! И это чистая правда! У меня приблизительно такие же данные следствия, как и у вас! На вашем месте я бы поступил так же, как и вы: отпустил бы этих двух мальчишек! Впрочем, я попытался бы узнать, что Графопулос мог бы украсть в «Веселой мельнице».
— Украсть?
— Или попытаться украсть!
— Он?.. Убитый?..
— Или кого он мог бы убить…
— Теперь я уже ничего не понимаю!
— Постойте! Убить или попытаться убить…
— Вот видите, у вас есть сведения, которыми я не располагаю…
— Но их так мало! Главная разница между нами состоит в том, что вы теперь провели беспокойные часы, бегали отсюда в прокуратуру, принимали людей, говорили по телефону, в то время как я наслаждался полным покоем в своей камере в тюрьме Сен-Леонар.
— И вы продумали все свои тринадцать пунктов! — вставил месье Дельвинь не без оттенка горечи в голосе.
— Еще не все… Но некоторые…
— Например, о плетеном сундуке!
Мегрэ безмятежно улыбнулся.
— Вы опять о нем?.. Ну что ж! Лучше уж я сразу скажу вам, что это я вынес сундук из гостиницы…
— Пустой?
— Ни в коем случае! В нем был труп!
— Значит, вы утверждаете, что преступление…
— Было совершено в отеле «Модерн», в комнате Графопулоса. Это-то и есть самое неприятное во всей истории… У вас нет спичек?
Глава 9
Осведомитель
Мегрэ поудобнее уселся в кресле, немного подумал, как всегда, прежде чем начать длинное объяснение, и постарался говорить как можно проще.
— Вы все поймете так же, как и я, и перестанете сердиться на меня за то, что я немного схитрил. Возьмем прежде всего посещение Графопулосом парижской префектуры. Он просит покровительства полиции. Не дает никаких объяснений. Уже на следующий день ведет себя так, как будто жалеет о своем поступке.
Первая гипотеза: это сумасшедший, маньяк, человек, страдающий манией преследования… Вторая: он знает, что находится под угрозой, но, подумав, решает, что ему не станет безопаснее под присмотром полиции… Третья: в какой-то момент ему было нужно, чтобы его охраняли.
Теперь я объясню. Перед вами человек зрелого возраста, обладающий значительным состоянием и, по-видимому, совершенно свободный. Он может лететь на самолете, ехать в поезде, остановиться в любом роскошном отеле.
Какая угроза способна испугать его так, что он вынужден обратиться в полицию? Ревнивая женщина, которая угрожает его убить? Я в это не верю. Достаточно ему уехать от нее подальше, и он будет в безопасности.
Личный враг? Такой человек, как он, сын банкира, имеет возможность устроить так, чтобы этот враг был арестован!
Но он боится не только в Париже, а в поезде, и даже в Льеже…
Отсюда я делаю заключение, что враг его — это не частное лицо, а организация, и организация международная.
Повторяю, он богат. Если бы бандиты зарились на его деньги, они не угрожали бы убить его, и, во всяком случае, выдав их, он мог бы добиться надежной защиты.
Но он все еще боится, хотя полиция охраняет его…
Над ним тяготеет угроза, угроза, существующая в любом городе, куда бы он ни поехал, при любых обстоятельствах!
Точно так, как если бы он состоял в каком-либо тайном обществе. Предал его и был бы обречен этим обществом на смерть…
Например, какой-то мафией!.. Или шпионской организацией!.. Там много греков, в шпионских организациях… Второй отдел сообщит нам, что делал Графопулос-отец во время войны…
Предположим, что сын предал эту организацию или просто, устав от шпионской деятельности, сообщил о своем намерении вернуть себе свободу. Ему угрожают смертью. Его предупреждают, что приговор рано или поздно приведут в исполнение. Он приходит ко мне, но на следующий день ему становится ясно, что это ничего не даст, и в тревоге он мечется, как безумный.
Возможно и противоположное…
— Противоположное? — удивился месье Дельвинь, внимательно слушавший Мегрэ. — Признаюсь, я не понимаю.
— Графопулос — это такой человек, каких называют папенькиными сынками. Он бездельник. Во время своих путешествий он связывается с какой-то бандой, с мафией или шпионской организацией, как любитель, как искатель сильных ощущений. Он обещает слепо повиноваться своим начальникам. Однажды ему приказывают совершить убийство.
— И он обращается в полицию?
— Слушайте меня внимательно! Ему, например, приказывают убить кого-то здесь, в Льеже. Он в Париже.
Никто его ни в чем не подозревает. Он не хочет повиноваться и, чтобы оправдать свое непослушание, просит полицию следить за ним. Звонит по телефону своим сообщникам, что не может выполнить их приказания, поскольку за ним по пятам следуют полицейские. Но только на его сообщников это не производит впечатления, и они велят ему действовать, несмотря ни на что… Это второе объяснение… Или одно из них правильно, или этот человек сумасшедший, а если он сумасшедший, то нет никаких причин его убивать!
— Это в самом деле сбивает с толку, — неуверенно согласился комиссар Дельвинь.
— Словом, когда он уезжает из Парижа и приезжает в Льеж, то это для того, чтобы убить кого-то или чтобы Убили его самого.
Трубка Мегрэ потрескивала. Он говорил все это самым спокойным голосом.
— В результате убит он. Но это ничего не доказывает. Проследим за событиями того вечера. Он приходит в «Веселую мельницу» и проводит вечер в обществе танцовщицы Адели. Она оставляет его и идет вместе со мной по улице. Когда я возвращаюсь, хозяин и Виктор уходят. С виду кабачок пуст. Я думаю, что Графопулос ушел и ищу его по всем другим кабаре города…
В четыре часа утра я возвращаюсь в гостиницу «Модерн». Прежде чем пройти в свою комнату, я хочу удостовериться в том, что мой грек еще не вернулся. Прильнув ухом к двери, я не слышу его дыхания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35