После каждой поездки он обычно проводит дома несколько дней, и тогда по утрам Эшби видит, как в окне спальни маячит его жирная фигура, от которой веет невыносимым самодовольством.
Райен, наверно, нарочно все подстроил. В четыре, когда Спенсер приехал, в приемной никого не было. Он постучался, увидел краем глаза, что коронер у себя в кабинете говорит по телефону. Но в это время в дверном проеме выросла мисс Меллер и сказала:
— Не могли бы вы минутку подождать, мистер Эшби?
Она кивнула ему на кресло в зале ожидания; там его продержали минут двадцать. В кабинет никто не входил.
Никто не выходил оттуда. Однако, когда мисс Меллер наконец пригласила Эшби войти, оказалось, что в углу сидит высокий молодой человек с волосами ежиком. Его не стали знакомить со Спенсером. Все вели себя так, словно его вообще нет. Он устроился подальше от света, скрестил длинные ноги. На нем был солидный темный костюм в духе Новой Англии, и вид у него был серьезный, отрешенный, ни дать ни взять молодой физик-атомщик. Спенсер понимал, что на самом деле никакой он не физик, но лишь в самом конце узнал, что это врач-психиатр, приглашенный Биллом Райеном в качестве эксперта.
Знай Спенсер об этом раньше, повел бы он себя иначе?
Вряд ли. Он посмотрел прямо в лицо коронеру — того этот взгляд явно смутил. Райен не из тех людей, которые в глубине души гордятся собой. Если бы не женитьба, разве сделал бы он такую карьеру? Он всегда поступал должным образом: женился, на ком надо было жениться, смеялся, когда выгодно было смеяться, негодовал, когда от него ждали негодования. Людей взыскательных ему, наверно, нелегко обвести вокруг пальца: он толстокож, полнокровен, и аппетиты у него немалые. Вероятно, ему удалось найти надежное средство их удовлетворять?
Быть может, в этом его выручает мисс Меллер?
— Садитесь, Эшби. Не знаю, насколько вы осведомлены, но за неделю расследования мы совсем не продвинулись и даже, можно сказать, сделали шаг назад. Я решил взяться за это дело с самого начала, и не исключено, что в ближайшие дни состоится следственный эксперимент. Не забудьте, вы главный свидетель. Сегодня вечером, пока вы здесь, полиция поставит небольшой опыт, чтобы убедиться, что другой наш свидетель, миссис Кац, действительно могла видеть то, о чем она нам сообщила.
Короче, на сей раз мы будем работать как следует.
Быть может, он надеялся смутить Спенсера, но тот, напротив, пришел от его слов в наилучшее расположение духа.
— Я снова задам вам по порядку все те вопросы, которые задавал, допрашивая вас в первый раз, а мисс Меллер будет записывать ваши ответы.
На этот раз она сидит не на кушетке, а за столом, но ее ноги видны ничуть не хуже, чем тогда.
— Вы готовы, мисс Меллер?
— В любой момент.
— Полагаю, Эшби, вы на память не жалуетесь? Считается, что учителя обладают превосходной памятью.
— Текст я запоминаю плохо, если вы это имеете в виду, и не могу пересказать слово в слово то, что отвечал вам на прошлой неделе.
Неужели такой человек, как Райен, может быть доволен собой? На следующих выборах он станет судьей, лет через десять сенатором, быть может, главным судьей Коннектикута с окладом двадцать тысяч долларов в год.
Куча людей, иногда весьма низкого пошиба, помогли ему сделать карьеру, помогут и впредь и знают, что имеют на него права.
— Исходя из того, что сообщила нам ваша жена, в день убийства вы с самого вечера не покидали дома.
— Это верно.
Слова сразу же срывались у него с языка. Вопреки тому, что он предполагал и о чем только что предупредил Райена, в памяти у него застряло все — и вопросы, и ответы; это превращалось в игру, напоминало учебные тексты, которые из года в год пересказывают ему ученики.
— Почему?
— Что — почему?
— Почему вы не ушли?
— Потому что не хотелось.
— Ваша жена позвонила вам.., и т.д. и т.д. Я пропущу, если вы не возражаете?
— Как угодно. Ответ такой: «Это правда. Я ответил ей, что собираюсь ложиться спать». Все так?
Мисс Меллер кивнула. Реплики следовали одна за другой. Некоторые теперь, по прошествии времени, больно его задевали.
— Вы не видели девушку?
— Она заглянула ко мне пожелать спокойной ночи.
Это похоже на сон, который приснился во второй раз и непонятно — повторится ли все в точности до конца.
— Она сообщила вам, что ложится спать?
Он посмотрел на незнакомца в углу, чувствуя, что тот наблюдает за ним пристальнее, чем раньше, и, забыв слова, ответил наугад:
— Я не слышал, что она сказала.
В первый раз он дал более подробное объяснение. Не то внезапный интерес человека, с которым его не познакомили, не то слова «ложится спать», вызвавшие у него определенные ассоциации, привели к тому, что он представил себе Беллу во всех подробностях.
— Вы начали уставать?
— Нет. С чего вы взяли?
— Вид у вас не то утомленный, не то встревоженный.
Райен повернулся к незнакомцу, обменялся с ним взглядом. Казалось, он хотел сказать: «Вот видите!»
Фостер Льюис — так звали незнакомца — ничего не сказал. Он ни разу не вставил ни единого слова. Вероятно, при допросе он присутствует неофициально. Эшби не знал законов, но предполагал, что официальное освидетельствование производится в другом месте — в больнице или кабинете врача — и не при девушке, пусть даже секретаршей коронера. В сущности, с какой стати Райен вздумал показывать его психиатру? Разве поведение Эшби показалось коронеру ненормальным? Или просто он считает, что Белла могла быть убита только человеком психически неуравновешенным, вот ему и потребовалось мнение эксперта обо всех подозреваемых? Спенсер пока еще не задавался подобными проблемами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41