Комиссар Мегрэ –
tymond Москва; 2001
Оригинал: Georges Simenon, “Maigret et l'homme du banc”, 1953
Перевод: М. Доценко, А. Доценко
Жорж Сименон
«Мегрэ и человек на скамейке»
Глава 1
Желтые башмаки
Для Мегрэ девятнадцатое ноября было памятным, и вот почему: этот день совпадал с именинами брата. Вдобавок был понедельник, а на Орфевр создалось впечатление, что по понедельникам убийств почти не бывает.
Всю неделю накрапывал холодный и нудный дождик.
Желтоватая мгла, казалось, проникала сквозь малейшие щели в окнах.
Днем распогодилось. По крайней мере, не моросило, хотя тротуары по-прежнему были мокрыми и становились все грязнее. Потом, ближе к четырем часам, перед самыми сумерками, все та же, что и утром, мгла поднялась над Парижем, скрадывая свет фонарей и витрин.
Когда зазвонил телефон, в бюро не было ни Люка, ни Жанвье и ни Лапуэнта. Ответил корсиканец Сантони, новичок в бригаде. Перед этим он десять лет работал в команде, наблюдавшей за игорными домами, а позже — в полиции нравов.
— Это инспектор Неве из III округа, месье. Тут очень важное дело.
Мегрэ схватил трубку:
— Что нового, голубчик?
— Докладываю из ресторана на бульваре Сен-Мартен.
Найден мужчина, убитый ножом.
— На бульваре?
— Нет. Рядом, в глухом переулке. Дело мне кажется интересным, — добавил Неве. — Лучше, если вы сами сюда приедете. Я нахожусь между большим ювелирным магазином и лавкой искусственных цветов.
— Еду, — ответил Мегрэ.
Комиссар взял с собой Сантони. В маленьком черном автомобиле уголовной полиции он почувствовал себя неуютно. К тому же его раздражал запах духов, исходивший от Сантони. Человек низкого роста, тот носил штиблеты на высоких каблуках, на среднем пальце правой руки — огромный желтый бриллиант, без сомнения — фальшивый. Волосы напомажены.
Силуэты прохожих чернели в темноте улиц. Слышалось шарканье ног по скользкой мостовой. На тротуаре бульвара Сен-Мартен собралось человек тридцать, и полицейские с трудом удерживали их на некотором расстоянии от места убийства.
Когда машина остановилась, Неве поспешил открыть дверцу.
— Я просил врача подождать до вашего приезда.
На многолюдной окраине Больших бульваров было оживленно. Большие освещенные часы над ювелирным магазином показывали двадцать минут шестого. Единственное окно — витрина лавчонки искусственных цветов — было так плохо освещено, грязно и неприглядно, что казалось сомнительным, чтобы кто-нибудь заглядывал сюда.
Между магазинами — конец глухого переулка, такого узкого, что его можно было и не заметить. Таких узких и кривых переулков немало в этом районе. Здесь было холодно, сыро и сильно сквозило — больше, чем на бульваре. Пес, которого никак нельзя было прогнать, стоял впереди людей. На земле, у потемневшей от сырости стены, лежал человек: одна его рука была подогнута, другая, с побелевшей ладонью, почти перегородила весь проход.
— Мертв? — спросил Мегрэ.
Участковый врач кивнул:
— Смерть наступила сразу.
Как бы в подтверждение этих слов светлый круг электрического фонарика пополз по трупу и ярко сверкнул на торчащем ноже. Второй фонарик вырвал из темноты профиль убитого, раскрытый глаз и щеку, поцарапанную, видимо, при падении.
— Кто его нашел?
Один из полицейских вышел вперед. Он был еще молод и заметно взволнован.
— Я делал обход. По привычке заглядывал во все переулки и проходы и вдруг заметил на земле какого-то человека. Сперва принял его за пьяного.
— Без признаков жизни?
— Видимо, да. Тело его, однако, еще было теплым.
— В котором часу?
— Четыре сорок пять. Я подозвал коллегу и немедленно позвонил на пост.
— Это сообщение принял я, — вмешался в разговор Неве, — и сразу же приехал. Тут же велел вызвать врача.
— Никто ничего не слышал?
— Насколько мне известно, нет.
Невдалеке от места происшествия была видна дверь с тускло освещенным оконцем наверху.
— А это что такое?
— Дверь в контору ювелирного магазина. Тут ходят редко…
Перед выездом Мегрэ приказал сообщить о случившемся в отдел криминалистики. Прибыли эксперты. Работа поглотила все их внимание, они ничего не расспрашивали, жаловались лишь, что тяжело работать в таком неудобном и тесном месте.
— А что там во дворе, дальше? — продолжил уточнять Мегрэ.
— Одни стены. Единственная дверь, ведущая на улицу Маслей, наглухо заколочена.
Мегрэ подумал, что мужчине, наверно, всадили нож в спину, когда он прошел по переулку всего шагов десять.
Убийца крался за ним следом. Прохожие, двигавшиеся по бульвару, ничего не смогли заметить.
— Я осмотрел его карманы и обнаружил кошелек, — сказал Неве.
Он подал кошелек Мегрэ. Один из экспертов осветил находку фонариком. Кошелек был так себе — не новый, но и не старый. В нем лежали три тысячефранковых и несколько стофранковых банкнотов, удостоверение на имя Луи Туре — кладовщика, проживающего в Жюви, на Тополиной, 37, а также избирательный бюллетень на ту же фамилию, листочек бумаги с несколькими строчками, написанными карандашом, и очень старая фотография маленькой девочки.
— Можно начинать?
Мегрэ кивнул. Вспыхнул свет, защелкали фотоаппараты. Толпа в конце переулка быстро росла, и полиция едва сдерживала ее напор.
Потом эксперты осторожно вынули из тела нож и положили его в специальную шкатулку. Труп перевернули.
На лице убитого застыла гримаса удивления. Ему было, вероятно, лет пятьдесят, не больше. Убитый был одет чисто и опрятно. Темный костюм, легонькое бежевое пальто, а на ногах — желтые башмаки, никак не соответствующие по цвету этому дождливому дню. Кроме башмаков, все на нем было будничным, обыкновенным, и вряд ли на улице кто-нибудь обратил бы на него внимание.
1 2 3