Они вошли в банк, выслушали объяснения заместителя директора и обошли помещения, наблюдая исподтишка за подозреваемым сотрудником. Так как явных улик не имелось, надо было захватить злоумышленника врасплох. Договорившись о деталях, они распрощались с заместителем директора и снова оказались на улице. Было так тепло, что они сняли пальто, перекинули их на руку, и на них сразу повеяло летом и каникулами.
На площади Дофина Мегрэ вдруг остановился и спросил:
— А ты, случайно, не знаешь, где находится Сент-Андре-сюр-Мер?
— Думаю, что где-то в департаменте Шаранты.
Это напомнило Мегрэ солнечный пляж в Фурра, устрицы, которые он там ел в половине одиннадцатого утра, запивая их местным белым вином, и песчинки на дне бутылки.
— Ты думаешь, что банковский служащий плутует?
— Заместитель директора вроде бы в этом не сомневается.
— Вид этого служащего не внушает мне доверия.
— Через день-другой мы об этом узнаем.
Они прошли вдоль набережной Орфевр, поднялись по широкой лестнице, и здесь Мегрэ опять остановился на мгновение. «Крысиная мордочка» все еще сидел в «чистилище», сложив на коленях свои длинные костлявые руки. Он поднял глаза на комиссара, и тому показалось, будто он смотрит на него с укоризной.
У себя в кабинете Мегрэ опять увидел визитную карточку на том самом месте, где он ее оставил, и позвонил рассыльному:
— Он все еще здесь?
— С девяти часов утра. Пришел раньше меня. Обязательно хочет поговорить с вами лично.
Сотни людей, особенно сумасшедшие и полусумасшедшие, желают лично говорить с начальником сыскной полиции или с комиссаром Мегрэ, о котором узнали из газет.
Они отказываются говорить с каким-нибудь там инспектором и ждут иногда целыми днями. Появляясь назавтра, они непременно вскакивают со стула всякий раз при виде проходящего мимо комиссара, с надеждой смотрят на него, а потом снова садятся и снова ждут.
— Пусть он войдет.
Мегрэ сел, набил трубку и указал вошедшему на стул, стоявший напротив. Снова взяв визитную карточку, он спросил:
— Это вы?
Увидев его вблизи, Мегрэ понял, что человек, видимо, не спал, потому что лицо его было серым, веки покраснели, а зрачки неестественно блестели; он сложил руки так же, как в зале ожидания, и хрустнул пальцами.
Вместо ответа он бросил на комиссара тревожно-покорный взгляд и пробормотал:
— Вы уже в курсе дела?
— В курсе чего?
Посетитель был удивлен, смущен и, может быть, разочарован.
— Я думал, что здесь все знают… Из Сент-Андре я уехал вчера вечером, уже после приезда газетного репортера. Я выехал ночным поездом и сразу же явился сюда.
Выглядел он вполне нормальным человеком, но был так взволнован, что не знал, с какого конца начать свой рассказ. Присутствие Мегрэ подавляло его. Скорее всего, он давно знал о нем и, подобно многим другим, считал его всемогущим.
Издалека-то все казалось ему очень простым, а вот сейчас перед ним, попыхивая трубкой, сидел человек из плоти и крови и смотрел на него большими, почти равнодушными глазами.
Таким ли представлял он его себе? Не раскаивается ли теперь он в том, что предпринял эту поездку?
— Они могут подумать, что я сбежал, — нервно усмехаясь, заговорил он. — Если бы я был виновен, как все они думают, и если бы хотел скрыться, разве я пришел бы сюда?
— Я затрудняюсь ответить на ваш вопрос, пока не узнаю сути дела, — протянул Мегрэ. — В чем вас обвиняют?
— В том, что я убил Леони Бирар.
— Кто вас обвиняет?
— Вся деревня. Причем некоторые обвиняют в открытую… Несмотря на это, полицейский лейтенант не решился меня арестовать и честно признался мне, что у него нет для этого достаточных улик. И все же он попросил меня никуда не уезжать.
— А вы все-таки уехали?
— Да.
— Почему?
Посетитель, уставший от долгого сидения, внезапно встал и пробормотал:
— Вы позволите мне постоять? — Растерявшись, он не знал, куда стать и как себя держать. — Я сам себя спрашиваю: почему я здесь?
Он вытащил из кармана носовой платок сомнительной свежести и вытер им лоб. От платка да и от него самого все еще попахивало поездом.
— Вы уже завтракали?
— Нет. Я хотел приехать сюда как можно раньше. Боялся, что меня арестуют раньше, чем я увижусь с вами.
Мегрэ ничего не понимал.
— Ну и почему вы хотели повидаться именно со мной?
— Да потому, что я вам верю. Я знаю, что при желании вы установите истину.
— Когда она… как вы ее назвали?
— Леони Бирар. Она работала у нас раньше почтальоном.
— Когда она умерла?
— Ее убили во вторник утром. Позавчера. Где-то в начале одиннадцатого.
— И вас обвиняют в этом преступлении?
— Я прочел в газете, что вы родились в деревне и провели там большую часть молодости. Вы хорошо знаете, как это бывает в маленьких поселках. В Сент-Андре живет около трехсот двадцати человек.
— Минутку. Преступление, о котором вы рассказываете, было совершено в департаменте Шаранты?
— Да. В пятнадцати километрах от Ла-Рошели, неподалеку от бухты Эгийон. Вы знаете эти места?
— Немного. Но ведь я работаю в городском полицейском управлении Парижа и не имею никакого отношения к департаменту Шаранты.
— Я уже думал об этом.
— В таком случае…
Проситель был одет, видимо, в свой лучший костюм, сильно помятый. Воротник его рубашки был поношен.
Стоя посреди комнаты, он низко наклонил голову и тупо смотрел на ковер.
— В самом деле… — вздохнул он.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я ошибся. Я ничего не, знаю. Мне казалось так естественно…
— Что?
— Приехать и просить у вас защиты.
— У меня защиты? — удивленно переспросил Мегрэ.
Господин Гастен отважился наконец посмотреть на него с видом человека, который спрашивает себя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37