— Да.Чтобы не дать перед ней волю своим чувствам, он поднялся в комнату и, прежде чем облокотиться на подоконник, задумчиво постоял перед зеркалом у шкафа.Был май. Только что прошел ливень, но солнце опять сияло вовсю и высвечивало лужи на мокрой шиферной крыше. Был базарный день, как и теперь, и Мильк отправился за клубникой — первой в том году.Крупная сильная женщина в черном, с синим фартуком вокруг бедер решительно вошла в лавку, отбрасывая большую тень. Это была Анджела; от рук у нее, как обычно, пахло пореем.— Это правда, что рассказал мне Луиджи? Зачем это она поехала в Бурж?Иона был ниже ее и намного слабее. Он пробормотал:— Не знаю.— Она поехала утренним автобусом?— Да.— И не зашла ко мне? — Анджела тоже смотрела на него с подозрением. — Вы что, поссорились?— Нет.— Да отвечай же как мужчина, черт побери! В чем дело?— Ни в чем…Она перешла с ним на «ты» в день помолвки, но Луиджи так и не последовал ее примеру.— Ни в чем, ни в чем! — передразнила она. — Ты мог бы и помешать ей уехать. Когда она обещала вернуться?— Она не сказала.— Вот это мне нравится больше всего!Казалось, Анджела хочет раздавить его взглядом, всей своей массой; выходя, она резко повернулась к нему спиной и буркнула:— Тюфяк! 3. Стол вдовца Сперва Иона решил купить кусок ветчины или холодного мяса в колбасной Паскаля по другую сторону рынка, около улицы Канала, потом счел, что вообще обойдется без обеда или ограничится двумя рогаликами, которые остались с утра. Ему не следовало их брать.Это не согласовывалось с мнимым отъездом Джины в Бурж. Он должен был купить три рогалика. Беспокоился Мильк не за себя, не из ложного стыда или боязни пересудов. Из-за нее. И пусть она забрала с собой марки, составлявшие, если не считать ее самой, весь смысл его жизни, — все равно он считал своим долгом защищать ее. О пока еще не знал от чего. Все утро его терзало смутное беспокойство, оно даже мешало ему думать о своем горе. Со временем каждое его ощущение стало более отчетливым, и он уже мог разобраться в своем положении. Но сейчас Мильк делал самое неотложное, находясь в убеждении, что, поступая таким образом, он оберегает Джину В тех редких случаях, когда она уезжала к Лут и проводила в Бурже целый день, Иона возвращался к своим холостяцким привычкам и обедал у Пепито. Значит, так нужно было сделать и сегодня, когда в полдень звон колокола, возвещавшего о закрытии рынка, слился в солнечном воздухе с перезвоном колоколов монастыря, он принялся убирать коробки с книгами.Вокруг площади уже медленно двигалась мусорная машина; пятеро рабочих бросали в нее лопатами отбросы из канавы. Многие торговки, главным образом деревенские, уже уехали, а некоторые, зайдя к Ле Буку или в бар «Трианон», ждали автобуса и ели привезенные с собой завтраки.Иона вышел из дома с неприятным ощущением совершаемого предательства и, вопреки очевидности, твердил себе, что Джина, вероятно, вернется в его отсутствие.Верхняя улица была узкой и, несмотря на свое название, шла вниз; это был центр густонаселенного квартала.Лавки на ней были разнообразнее, чем в других местах.Там продавали остатки американских запасов, недорогие часы; по меньшей мере три магазинчика торговали старьем и подержанной одеждой. Внизу, с тех пор как в километре от города построили химический завод, выросло нечто вроде итальянского квартала — некоторые называли его маленькой Италией. По мере того как завод набирал силу, из-за границы стали стекаться рабочие — сначала поляки, обосновавшиеся чуть выше, потом почти у самых ворот завода поселились несколько семей из Северной Африки. Ресторанчик Пепито со стенами оливкового цвета и скатертями из гофрированной бумаги все же сохранил былую мирную атмосферу, и в полдень в нем собирались одни и те же завсегдатаи, которые, как когда-то Иона, обедали там круглый год. Мария, жена хозяина, стряпала, сам он стоял за баром, а их племянница обслуживала посетителей.— Глядите-ка! Господин Иона! Какая приятная неожиданность! — воскликнул итальянец при виде Милька.И тут же, решив, что столь радушный прием может показаться бестактным, добавил:— Надеюсь, Джина здорова?— Уехала в Бурж, — пришлось повторить Ионе.— Иногда отвлечься тоже не мешает. Ваш столик свободен. Джулия! Накрой для господина Ионы!Только здесь Иона по-настоящему осознал, какая пустота образовалась в его жизни. Ресторанчик Пепито, где до сих пор ничего не изменилось, многие годы был для него вторым домом. Теперь он почувствовал себя чужаком даже здесь, и его охватил ужас при мысли, что ему, возможно, придется возвращаться сюда каждый день.Вдовец сидел на своем месте; казалось, он раздумывает, поздороваться или нет с Ионой движением век, которое когда-то заменяло им приветствие. Он никогда не сказал Ионе ни слова. Долгие годы они сидели за столиками у окна друг против друга; в ресторан оба приходили почти одновременно. От Пепито Иона знал, как зовут соседа. Это был г-н Метра, начальник канцелярии в мэрии, но мысленно Мильк всегда называл его Вдовцом.Г-жу Метра он никогда не видел: она умерла пятнадцать лет назад. Детей у них не было, и муж, оставшись один, стал обедать и ужинать у Пепито. Мужчина лет пятидесяти пяти с небольшим, он отличался высоким ростом, широкими плечами, полнотой и суровостью; волосы у него были стального цвета, брови щетинистые, из ноздрей и ушей торчали черные волосы. Лицо его имело сероватый оттенок; Иона никогда не видел, чтобы он улыбался.За едой он не читал газету, как большинство обедавших в одиночестве, не вступал ни с кем в разговоры, а просто тщательно жевал, глядя в пространство. Прошли месяцы, прежде чем они стали здороваться движением век;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38