Я удивился тому, что они еще доверяли мне совершать самостоятельные
путешествия во времени. Как видно, решили, что я уже просто не сумею
ничего натворить. У каждого из нас был небольшой, но изумительно точный
портрет Конрада Зауэрабенда, выполненный нанятым Метаксасом современным
византийским художником на покрытой лаком деревянной дощечке. Художник
писал портреты с голофото: интересно, что он при этом думал?
Добравшись до Константинополя, мы расстались друг с другом,
отправившись в те времена, в которых мы должны были производить поиски. Я
материализовался в верху по линии в 725 году и только тогда сообразил,
какую небольшую, но достаточно злую шутку со мною сыграли.
Это было самое начало эпохи иконоборчества, когда император Лев
Третий издал свой первый указ против иконопочитания. В те времена
большинство византийцев были ревностными иконопочитателями, а Лев выступал
за то, чтобы сокрушить культ икон. Сперва речами против них и страстными
проповедями, а затем - уничтожив изображение Христа в часовне Чалки и
Бронзовом дворце, стоявшем напротив Большого Дворца. После этого дела
пошли еще круче: иконы уничтожались, иконописцы подвергались
преследованиям. В воззвании, с которым обратился к народу сын Льва,
говорилось: "Из христианской церкви должны быть и убраны всякие образа,
выполненные посредством искусства живописи".
И вот в такую-то эпоху я должен был бродить по городу, держа в руках
небольшое изображение Зауэрабенда, и спрашивать у встречных, не попадался
ли им где-нибудь на глаза этот человек!
Портрет, что был у меня, конечно, не был иконой. Никто из тех, кто
глядел на него, и не подумал принять по ошибке Зауэрабенда за святого. Но
все равно он доставил мне немало неприятностей.
- Вы где-нибудь встречались с этим человеком? - спрашивал я и
доставал портрет.
На базарах. В банях. На ступеньках Айя-Софии. Перед воротами Большого
дворца.
- Вы где-нибудь встречались с этим человеком?
На ипподроме во время состязаний в поло. На ежегодной раздаче
бесплатного хлеба и рыбы беднякам, которая производилась 11 мая в честь
очередной годовщины со дня основания города. Перед церковью святых Сергия
и Бахуса.
- Я ищу человека, чье изображение у меня здесь.
В половине случаев мне даже не удавалось полностью открыть портрет.
Люди видели человека, достающего из своей туники икону и убегали от меня
прочь с криками: "Поклоняющийся иконам пес!", "Почитатель кумиров!"
- Но это не... Я всего лишь разыскиваю... Вас не должна вводить в
заблуждение... Пожалуйста, вернитесь и...
Меня толкали и пинали ногами, в меня плевали. За мною гонялась
императорская стража, на меня хмуро поглядывали священники-иконоборцы.
Несколько раз меня приглашали посетить тайные собрания ушедших в подполье
иконопочитателей.
Мне не удалось собрать что-либо существенное в отношении Конрада
Зауэрабенда.
И все же, несмотря на гонения, всегда находились люди, которые
смотрели на портрет. Никто из них не видел Зауэрабенда, хотя некоторые и
"думали", что заметили кого-то, отдаленно напоминающего человека на
картине. Я потратил два дня на то, чтобы выследить одного из этих
предполагаемых "прохожих", и в результате не нашел в нем ни малейшего
сходства.
Я продолжал поиски, перепрыгивая из одного года в следующий. Рыскал
незаметно неподалеку от различных туристических групп, полагая, что
Зауэрабенд, возможно, предпочтет держаться поближе к людям из своей родной
эпохи.
Ничего. Никаких намеков.
В конце концов, со стертыми ногами и обескураженный тщетностью
усилий, я прыгнул назад, вниз, в 1105 год. В именье Метаксаса я нашел
только Паппаса, который выглядел усталым и запачканным еще даже в большей
степени, чем я.
- Это бесполезно, - сказал я. - Так нам никогда его не отыскать. Это
все равно, что искать... что искать...
- Иголку в стоге времени, - пришел ко мне на помощь Паппас.

53
Я заработал право на небольшой отдых перед тем, как возвращаться в
эту, бесконечно долгую, ночь 1204 года и посылать на продолжение поисков
своего "альтер-эго". Я вымылся, отоспался, совокупился два или три раза с
девушкой-рабыней, от которой отдавало чесноком, и загрустил. Вернулся
Колеттис - безуспешно. Вернулся Пластирас - тот же результат. Они
отправились вниз по линии для выполнения своих служебных обязанностей в
качестве курьера. Гомперс, Гершель и Меламед, пожертвовав своими
очередными отпусками, также появились здесь и тотчас отправились на поиски
Зауэрабенда. Но чем больше курьеров добровольно вызывались помочь мне, тем
хуже я себя чувствовал.
И я решил утешиться в объятиях Пульхерии.
Раз уж случилось мне оказаться в соответствующей эпохе и раз Джад-2
не удосуживается заглянуть сюда, чтобы повидаться с нею, то это казалось
мне единственно верным решением. Ведь у нас БЫЛО назначено что-то вроде
свидания. Ведь, кажется, самое последнее, что сказала мне Пульхерия после
той ночи из ночей, было: "Мы встретимся снова через два дня, хорошо? Я
сама все устрою".
Как давно это было?
По меньшей мере две недели тому назад, подсчитал я, если исходить из
базиса нынешнего времени 1105 года. Может быть, три.
Она предполагала послать гонца с письмом ко мне в поместье Метаксаса,
в котором будет говориться, где и как мы сможем встретиться во второй раз.
В своих хлопотах по розыску Зауэрабенда я совсем позабыл об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99