— И кто же так упорно распускает эти слухи? — спросил Септах Мелайн.
— В первую очередь прокуратор Дантирия Самбайл.
— Да, конечно, Дантирия Самбайл… Я сам слышал его знаменитое высказывание. Но оно лишено каких-либо оснований. Яд с зубов прокуратора льется так же обильно, как и ливень с неба в лесах Каджит-Кабулона. У тяжелых наполненных водой туч там нет иного выбора, кроме как позволить излишней влаге ежедневно изливаться где придется. То же и с Дантирией Самбайлом. Он переполнен ненависти ко всем и каждому и должен время от времени выпускать излишки.
— Дантирия Самбайл единственный, кто сказал об этом вслух. Но так думают все.
— Думают, что Корсибар зол на Престимиона?
— Ну, а почему бы ему не злиться? Ведь он поистине прекрасный человек, пользующийся всеобщим уважением, и к тому же сын любимого и почитаемого повсюду короля.
— Ни один сын короналя еще никогда не наследовал трон своего отца, — ответил Септах Мелайн, — и никогда ни один не унаследует, чтобы не навлечь бедствия на всех нас. — Он задумчиво покрутил кончик своей золотистой бородки и после небольшой паузы продолжил: — Я согласен, у Корсибара очень внушительный вид. Если бы короналя выбирали за внешность, он, без сомнения, был бы вне конкуренции. Но закон очень ясно и недвусмысленно утверждает, что у нас нет наследственного царствования, а Корсибар уважает законы империи. Он никогда не давал повода подозревать его в амбициях такого рода.
— Значит, вы думаете, отношения между ним и Престимионом хорошие?
— У меня нет в этом ни малейшего сомнения.
— И все равно, Септах Мелайн, воздух в эти дни прямо-таки пропитан предчувствиями.
— Разве? Ну что ж, лучше, когда в воздухе предчувствия, а не рой дхиимов, не так ли? Ведь дхиимы жалят на самом деле, и жалят больно, а вот предчувствие еще никто никогда не видел, не говоря уж о том, чтобы так или иначе пострадать от него. Пусть эти мерзкие колдуны болтают все, что им придет в головы. Я не хуже самого лучшего из них могу во всех подробностях провидеть будущее. И вот что я вам скажу, Ирам: в назначенное время Престимион спокойно взойдет на трон, а Корсибар вместе со всеми с готовностью присягнет ему.
Граф Ирам нервно потрогал пальцем маленький яркий амулет из кости морского дракона и золота, прицепленный на короткой серебряной цепочке к тунике.
— Вы очень легкомысленны в таких вопросах, Септах Мелайн.
— Согласен. Больше того, я вообще человек легкомысленный, и это самый большой недостаток моего характера. — Септах Мелайн добродушно подмигнул графу Ираму и отошел, чтобы поискать другого собеседника среди группы дворян помоложе, собравшейся возле стола с винами.
В противоположном конце зала показалась новая фигура, сразу же привлекшая к себе внимание большинства присутствовавших: леди Тизмет со своей первой фрейлиной Мелитиррой в окружении нескольких придворных дам. С ней был и Санибак-Тастимун, одетый в ливрею красного и зеленого цветов — такие носили слуги Корсибара. Его появление вызвало перешептывания в зале: двухголовые су-сухирисы у многих вызывали отвращение.
Как и ее брат, Тизмет в этот день оделась очень просто: на ней было легкое светло-кремовое платье с красным поясом и узорной полоской из красного жемчуга, сбегавшей наискосок с левого плеча через грудь. Единственным украшением служила заколка из шипа манкулайна, скреплявшая волны блестящих черных волос. Простота ее наряда произвела поразительный эффект в толпе празднично разодетой знати. Словно освещенная ярким солнечным лучом, Тизмет оказалась в центре внимания: все до единого взоры тут же обратились к ней, хотя она всего лишь с улыбкой вошла в зал и, подозвав к себе слугу, взяла у него бокал вина.
Принцесса обменялась несколькими словами с близким другом брата Навигорном Гоикмарским, чья известность как охотника почти равнялась славе Корсибара, затем с Мандрикарном и Вентой — тоже постоянными компаньонами Корсибара по охоте. Затем она жестом отпустила их и властным взглядом подозвала к себе Фархольта и его младшего брата, язвительного и мелкого Фаркванора, чем-то похожего на змею. Эти двое о чем-то разговаривали с прокуратором Дантирией Самбайлом и седовласым кузеном короналя герцогом Олджеббином Стойензарским, но, повинуясь знаку Тизмет, сразу же оставили своих знатных собеседников. Гибкий маленький Фаркванор встал слева от нее, а огромный Фархольт остановился прямо перед принцессой, почти полностью скрыв ее от всех, кто был сзади.
Даже не верилось, что эти двое появились на свет из одного и того же чрева. Они являли собой полную противоположность друг другу: горячий импульсивный Фархольт с оглушительным хриплым рычащим голосом и холодный тихий хитроумный и рассудительный Фаркванор, который осторожно, дюйм за дюймом, шел по жизни, руководствуясь тщательно выстроенными схемами. Фархольт был огромным, тучным и тяжелым в движениях, а Фаркванор, напротив, тощим, быстрым, с туго обтянутыми кожей костями. Однако их родство выдавали невыразительные глаза, одинакового трупно-серого цвета, румянец на щеках и сходной формы носы, которые, не имея видимой переносицы, начинались прямо от середины лба. В их роду присутствовала и королевская кровь: древний лорд Гуаделум, который внезапно и неожиданно «сделался короналем, поелику бысть превеликое множество деяний и вещей престранных, и оттого понтифекс Ариок престол свой покинувши».
Как и у лорда Конфалюма, у лорда Гуаделума имелся выдающийся по своим качествам и способностям сын, которого звали Теремон. В роду Фархольта и Фаркванора традиционно сохранялось убеждение, что сын Гуаделума Теремон имел гораздо больше оснований быть короналем, чем любой из современников.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31