Его заявление послужило причиной ожесточенного спора между ним и принцем Сирифорном, который числил Стиамота среди своих многочисленных коронованных предков. Затем тощий маленький Фаркванор, брат огромного Фархольта, подойдя к статуе высокого человека, исполненного возвышенного достоинства и благородства, объявил, что это его предок понтифекс Гуаделум, вызвав тем самым скептическую усмешку принца Гонивола. Так, поминутно останавливаясь и деликатно пререкаясь друг с другом, сильные мира сего продвигались по залу, переходили от одной статуи к другой.
— Вы очень ловко переадресовали разногласие адмиралу, — заметил Корсибар, обращаясь к Престимиону. Они стояли рядом в одном из углов семигранной комнаты, под широкой лазурной аркой, упирающейся в полуколонны багрово-огненного цвета. — Эти двое дьявольски несдержанны и к тому же совершенно не выносят друг друга. Стоит одному из них сказать: «Весна», как другой немедленно возражает: «Зима», если один называет что-то черным, то другой тут же спешит заявить, что это белое, и так далее, и так далее… причем из одного лишь ничем не объяснимого упрямства. Какое же предстоит зрелище, когда они сойдутся на Играх в состязании!
— Мой кузен из Ни-мойи на днях высказал уверенность в том, что между мною и вами могут быть лишь такие же отношения, как и между Фархольтом и Гиялорисом, — сказал Престимион, чуть заметно улыбнувшись, вернее, слегка раздвинув уголки губ. — Он считает, что мы абсолютно несовместимы, что между нами существует некая врожденная напряженность, автоматически порождающая конфликты; что от вас можно ожидать возражений по любому поводу только потому, что я стану защищать ту или иную точку зрения.
— Да нет же, Престимион, — возразил Корсибар. Он тоже улыбнулся, причем в его улыбке было заметно больше теплоты, — Вы действительно полагаете, что все обстоит именно так?
— Это слова прокуратора.
— Да, но и вам и мне известно, что ничего подобного на самом деле нет.
Разве вы чувствуете напряженность, когда стоите здесь рядом со мной? Я лично не чувствую. И почему она должна быть? Между нами не существует никакого соперничества, больше того, оно просто невозможно. — Корсибар хлопнул в ладоши, подзывая проходившего поблизости слугу. — Эй, подайте сюда вина! — воскликнул он. — Доброго крепкого малдемарского вина из собственных виноградников принца!
Многие из находившихся в зале внимательно следили за этой беседой. Среди них был граф Ирам Норморкский, родственник принца Сирифорна, а через жену связанный и с семейством лорда Конфалюма. Этот стройный рыжеволосый человек был известен своим мастерством в управлении колесницей. Ирам дернул за рукав Септаха Мелайна.
— Какие натянутые у них улыбки, когда они изо всех сил стараются продемонстрировать взаимное дружелюбие! — негромко воскликнул он, указав взглядом на Корсибара и Престимиона. — Обратите внимание, насколько осторожно они чокаются бокалами, словно оба боятся, что если хрусталь в их руках соприкоснется с чуть большей силой, то произойдет взрыв.
— Я думаю, что эти двое очень мало чего боятся, — отозвался Септах Мелайн.
Но Ирам настаивал на своем:
— Несомненно, они держатся очень напряженно. Но мне кажется, что так и должно быть, поскольку в их отношениях существует очень много щекотливых моментов. Престимион с уважением относится к Корсибару, так как тот, в конце концов, сын короналя и потому сам имеет некоторое отношение к трону. Но Корсибар, со своей стороны, знает, что должен выказывать уважение к Престимиону, который очень скоро станет законным королем и, следовательно, стоит выше его по положению.
Септах Мелайн рассмеялся:
— Да, Престимион будет королем. Но, подозреваю, никогда не станет выше Корсибара.
Эта реплика, казалось, озадачила графа Ирама — он никогда не отличался сообразительностью. Тем не менее понять замечание Септаха Мелайна было нетрудно, так как все видели, что макушка Престимиона достает длинноногому Корсибару разве что до середины груди. Септах Мелайн просто сострил.
— Несомненно, в том смысле, который вы имели в виду, — согласился наконец граф и вежливо хихикнул, выказав таким образом сдержанное одобрение шутке Септаха Мелайна.
— Это нельзя назвать глубоким умозаключением, — ответил тот.
В душе Септах Мелайн был смущен и недоволен собой. Острота явно получилась плоской. Как можно было даже в шутку сказать, что Престимион мельче сына короналя? Могучие плечи этого невысокого человека и присущая ему аура непоколебимой уверенности в себе придавали ему властность, которой маленький рост нисколько не вредил. А в этот день грядущее величие Престимиона казалось особенно очевидным: он был облачен в роскошные одежды из блестящего алого шелка с изумрудно-зеленым поясом, крепкую шею украшала толстая золотая цепь с висевшим на ней кулоном в виде краба со сверкающими глазами. Корсибар же был одет в простую до колен тунику из белого полотна, какую мог бы носить любой продавец колбасы, и самые обычные открытые сандалии. При всем своем благородном росте и прекрасном телосложении Корсибар сейчас, казалось, находится в тени исходившего от Престимиона сияния.
— Конечно, все пройдет должным образом, — продолжал Ирам. — Но скажите мне, Септах Мелайн, действительно ли Престимион чувствует себя более достойным кандидатом, чем Корсибар, или же в глубине души он испытывает сомнения? И, с другой стороны, согласен ли Корсибар с тем, что Престимион достоин занять трон? Ходят упорные слухи, что грядущее возвышение Престимиона не слишком-то радует сына короналя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31