» И так на протяжении всей моей жизни, отец.
По мере того как Корсибар произносил эту тираду, выражение усталости на лице короналя становилось все заметнее.
— Ты сам желал для себя такой жизни, — произнес он, когда принц умолк. — По крайней мере, я был в этом уверен.
— Да, твоя уверенность справедлива. Но разве был у меня иной выбор?
— Ты мог бы стать кем угодно, стоило только сделать выбор. Ты получил наилучшее королевское образование, мой мальчик.
— Да, образование действительно прекрасное! Но для чего я смогу его применить, отец? Я могу назвать по порядку сотню понтифексов, от Дворна до Вильдивара, а потом добавить еще полсотни. Я изучил Кодексы законов, установления, Декретный и Синодальный своды, я могу начертить по памяти карты Зимроэля и Алханроэля, поместив все города на должные места. Я знаю пути звезд и могу цитировать вдохновенные строки всех лучших эпических поэтов, начиная от Фёрвайна и кончая Олиаси. Ну, и что из этого? Какой мне самому от этого прок? Может быть, я должен сам писать стихи? Стать стряпчим? Или философом?
Веки короналя затрепетали и на мгновение опустились; он прижал кончики пальцев к вискам. Потом открыл глаза, прищурился и вперил в лицо сына сердитый и одновременно исполненный сурового терпения взгляд.
— Установления, говоришь… Ты изучал установления? Если так, то ты должен понимать непреложные правила нашей системы управления и обязан знать, почему тебе давали мечи, седла и прекрасных скакунов, а не высокие общественные должности. У нас нет наследственной монархии. Ты выбрал себе не того отца, мальчик. Для тебя, единственного из всех принцев Замковой горы, никогда не найдется места в правительстве.
— И даже места в совете?
— И даже этого. Стали бы говорить, что одно влечет за собой другое, что если тебя включить в совет, то вскоре ты станешь претендовать на регентство в мое отсутствие или на звание Верховного канцлера, или даже будешь стремиться стать короналем, когда придет мое время переселиться в Лабиринт. Мне пришлось бы постоянно защищаться от обвинений…
— Отец…
— …Бесконечных сплетен и инсинуаций, возможно, даже от настоящего бунта, если…
— Отец, я прошу…
Конфалюм умолк на полуслове и вновь заморгал.
— Ну?
— Все это я понимаю. Я давно примирился с особенностями моего положения. Престимион станет короналем, и да будет так Я никогда не надеялся стать короналем, право же, никогда. Я не желал этого, даже не мечтал об этом. Но, с твоего позволения, я хотел бы вернуться к исходному пункту нашей дискуссии. Я спросил тебя: неужели ты на самом деле считаешь меня недоумком, все мысли которого сводятся лишь к стремлению избыть скуку пребывания в этой злосчастной дыре, усевшись верхом и размахивая мечом на каком-нибудь турнире, и который даже не помышляет ни о традициях, ни об этикете?
Корональ не стал отвечать сразу. Его глаза подернулись пеленой, словно он углубился в себя и не слушал сына, а омраченное тенью лицо ничего не выражало. После длительной паузы он наконец заговорил:
— Корсибар, тебя задевает, что Престимион станет короналем?
— Ты имеешь в виду, завидую ли я ему? Да. Он будет королем, а кто не позавидует человеку, которому предстоит получить корону? А что касается возможной обиды на то, что короналем станет он, а не я — нет. И еще раз — нет. Мне известно, что это звание не для меня. На нашей планете обитают девять миллиардов жителей, и я единственный из них с самого рождения твердо знал, что никогда не смогу стать короналем.
— И это вызывает у тебя ожесточение?
— Почему ты продолжаешь так настойчиво расспрашивать меня об этом, отец? Я признаю законы. И с удовольствием, решительно и безоговорочно отрекаюсь от моих несуществующих притязаний на трон. Его займет Престимион.
А смысл всего мною сказанного сводится к одному: я уверен, что у меня за душой и в голове имеется гораздо больше, чем все привыкли видеть, и мне хотелось бы получить разрешение исполнять больше обязанностей в правительстве. Точнее говоря, исполнять хоть какие-нибудь обязанности вообще.
— И все-таки что ты на самом деле думаешь о Престимионе? — спросил корональ, с трудом дослушав сына.
Теперь уже Корсибар замялся, перед тем как ответить.
— Он действительно умный человек, — осторожно сказал он, — Рассудительный. Честолюбивый.
— Честолюбивый, да. Но способный ли?
— Полагаю, да. Ты же выбрал его своим наследником.
— Мое мнение о Престимионе я знаю. И хочу узнать твое.
— Я восхищаюсь им. Он быстро соображает и к тому же чрезвычайно силен для своего маленького роста. Умело обращается с мечом, а с луком и того лучше.
— Но он симпатичен тебе?
— Нет.
— Во всяком случае, честно сказано. Как ты считаешь, из него выйдет хороший корональ?
— Надеюсь на это.
— Все мы надеемся на это, Корсибар. Но как ты считаешь: выйдет или нет?
Наступила очередная пауза. Глядя сейчас на лорда Конфалюма, нельзя было даже предположить, что совсем недавно он являл собой воплощение глубокой, непреодолимой усталости. Глаза короналя вновь обрели свойственный им обычно яркий блеск и беспощадно изучали лицо Корсибара.
— Да. Да, я думаю, что, вероятно, выйдет.
— Ты сказал — вероятно?
— Отец, я не пророк Я могу лишь, опираясь на свой жизненный опыт, без твердой уверенности предполагать, что может произойти в будущем.
— Конечно. Но ты ведь знаешь, что прокуратор считает тебя заклятым врагом Престимиона.
У Корсибара задергалась щека.
— Неужели он так и сказал тебе?
— Не столь определенно. Я имею в виду его недавнее замечание насчет того, что ты возражаешь против досрочного начала Игр якобы лишь потому, что эта идея принадлежит Престимиону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31