Кабина плавно скользила над цехами. Один альфа вышел; другой, кивнув, вошел и сел рядом с Бомпенсьеро. На лице его застыла неживая улыбка.
— Мы конструируем шаблоны ДНК, — продолжал Бомпенсьеро, — но проблема в том, как сделать живую материю способной к саморепликации. Не можем же мы вручную собирать андроида, клетку за клеткой. Необходимо достичь так называемой стадии затравки. Но вы, естественно, знаете, что ДНК непосредственно не участвует в синтезе белка и в роли посредника выступает другая нуклеиновая кислота — РНК, которую можно запрограммировать на перенос генетической информации, хранящейся в ДНК…
…код состоит из различных комбинаций четырех химических оснований — аденина, гуанина, урацила и цитозина…
…в этих автоклавах… можно почти, ха-ха, воочию увидеть, как формируются цепочки… РНК служит переносчиком инструкций от ДНК… синтезом протеина занимаются клеточные частицы, которые называются рибосомами и состоят наполовину из белка, наполовину из РНК… аденин, гуанин, урацил, цитозин… один-единственный ген содержит код для каждого белка, и когда он переносится РНК, он принимает вид серии триплетов из четырех РНК-оснований… я не слишком быстро?
— Нет-нет, в самый раз, — отозвался Мануэль. Перед глазами у него стояла плавающая в автоклаве Лилит.
— Вот пример. Аденин, аденин, цитозин. Цитозин, цитозин, гуанин. Урацил, урацил, гуанин. ААЦ, ЦЦГ, УУГ — правда, мистер Краг, звучит почти как литургия? Существуют шестьдесят четыре комбинации РНК-оснований, которыми обозначаются двадцать аминокислот — словарь с хорошим запасом. Пока мы над этим цехом, я могу напеть вам весь список. ААА, ААГ, ААЦ, ААУ. АГА, АГГ, АГЦ, АГУ. АЦА…
Сопровождающий их альфа вдруг громко закашлялся и, скривившись в гримасе, схватился за живот.
— В чем дело? — спросил Бомпенсьеро.
— Прошу прощения, — извинился альфа, — желудочный спазм.
— Ладно, оглашать весь список совершенно не обязательно, — снова повернулся Бомпенсьеро к Мануэлю. — Так что, как видите, мы собираем белковые молекулы точно так же, как это делается в природе, если не считать того, что в природе процесс начинается со слияния половых гамет, а мы синтезируем целые генетические строительные блоки. Естественно, мы исходим из генетического кода человека, но, если нам захочется, мы можем синтезировать любую форму жизни — свиней, слизней, лошадей, протеидов с Альфа Центавра… Мы задаемся кодом, программируем РНК и — presto! — получаем то, что хотели.
— Разумеется, — произнес альфа, — мы не абсолютно точно следуем генетическому коду человека.
— Совершенно правильно, друг мой, и это очень существенно, — радостно закивал Бомпенсьеро. — Когда производство андроидов только начиналось, ваш отец решил — в силу очевидных социологических причин — сделать так, чтобы синтетические существа невооруженным глазом отличались от человека. Поэтому мы вводим в код некоторые обязательные генетические модификации. Красная кожа, отсутствие волосяного покрова на теле, характерная структура эпидермиса… Плюс некоторые усовершенствования. Если уж мы взяли на себя роль Творца, то почему бы не сыграть ее как можно лучше?
— Действительно, почему? — эхом повторил Мануэль.
— Тогда убираем аппендикс. Меняем строение костей спины и тазового пояса, чтобы избавиться от некоторых неприятных особенностей нашего убогого скелета. Обостряем все чувства. Задаем оптимальное соотношение жировой и мускульной ткани — ради физической эстетики, выносливости, скорости, лучших рефлексов. Зачем выпускать уродливых, вялых, неуклюжих андроидов?
— Так что, — небрежно поинтересовался Мануэль, — по-вашему, андроиды превосходят нормальных людей?
Бомпенсьеро замялся, словно пытаясь поспешно прикинуть, не зная позиции Мануэля в горячо дебатируемом вопросе о гражданских правах андроидов, какие политические последствия будет иметь его ответ.
— По-моему, — наконец произнес он, — их физическое превосходство несомненно. Мы программируем их на то, чтобы они были сильными, красивыми, здоровыми. Весь последний век то же самое, в некотором смысле, пытались делать с человеком, но однозначно предсказуемого эффекта добиться не удалось. Точнее, его и не пытались добиться из-за всякого рода гуманистических возражений, противодействия Партии за Отмирание и так далее. Но когда вы примете во внимание, что андроиды стерильны, что в интеллектуальном отношении большинство из них весьма отсталы, что даже альфы — прошу прощения, друг мой — почти не проявляют творческой активности…
— Да, — сказал Мануэль. — Конечно. — Он ткнул пальцем вниз. — А там что происходит?
— В этих автоклавах происходит репликация, — ответил Бомпенсьеро. — Базовые нуклеиновые цепочки делятся, и из их фрагментов вырастают новые. В каждом автоклаве — бульон из зигот, находящихся как раз на стадии затравки, только полученных белковым синтезом вместо полового влияния гамет. Я не слишком сложно?
— Нет, ничуть, — отозвался Мануэль, глядя как зачарованный, на неподвижную розовую жидкость в проплывающих далеко внизу огромных круглых цистернах. Ему показалось, что он может разглядеть крошечные комочки живой материи, хотя он прекрасно понимал, что это ему только кажется.
Кабина бесшумно скользила под потолком.
— А это наш, так сказать, инкубатор, — сказал Бомпенсьеро, когда они оказались над рядами блестящих стальных камер, соединенных сложной паутиной труб. — Каждая из этих емкостей представляет собой, по сути, искусственное лоно, в котором плавает в питательном растворе дюжина зародышей. Здесь, в Дулуте, мы производим андроидов всех трех типов — и альф, и бет, и гамм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74