Би Джи — архитектор. Пол — поэт. Марти поет лучше Паваротти. Дэнни рисует и вырезает статуэтки. Я считаю их всех своими закадычными приятелями. Всех их с натяжкой можно назвать кроманьонцами. Но не меня. Тем не менее, они относятся ко мне как к соплеменнику. Мы пятеро— одна шайка-лейка. Без них я давно бы свихнулся. Потерявший все, отрезанный от всего, к чему я привык и что знал.— Ты сильный и быстрый, — говорит Марти. — Справишься.— И очень умный. Правда, по-своему, — поддакивает Пол. — Умнее ег о. Мы совсем за тебя не боимся.Иногда они говорят со мной снисходительно, как с ребенком. Полагаю, я этого заслуживаю. В конце концов, каждый из них — умелая и талантливая личность, гордая плодами своего труда. Я в их глазах слегка слабоумный, и до сих пор не могу к такому отношению привыкнуть, потому что дома — там, откуда я прибыл — меня тоже считали умелым и опытным.— Идите со мной, — говорю я Марти. — Ты и Пол. Я сделаю все, что полагается, но хочу, чтобы вы были рядом.— Нет, — отвечает Марти. — Ты пойдешь один.— Би Джи? Дэнни?— Нет, — отвечают они. И их улыбки становятся натянутыми, а глаза ледяными. Внезапно мне перестает здесь нравиться. Быть может, мы и приятели, но идти я должен один. А может, я вообще неправильно понял ситуацию, и мы вовсе не такие уж и большие приятели. Как бы то ни было, мне предстоит пройти своего рода тест. Или ритуал посвящения, инициацию. Не знаю. Стоило мне начать думать, что они, за исключением нескольких пустяковых различий в обычаях и языках, точно такие же люди, как и мы, как я осознал, насколько они, в сущности, чужие. Не дикари, вовсе нет. Но они даже отдаленно не напоминают современных людей. Они нечто совершенно другое. Их тела и умы — чистейшие Homo sapiens, но их и наши души разделяют двадцать тысяч лет.— Расскажи мне о людях-стервятниках, — прошу я Сэлли.— Они как животные, — отвечает она. — Они умеют разговаривать, но уханьем и хмыканьем. Они плохие охотники и едят всякую падаль, если найдут, или же крадут добычу у других.— От них воняет отбросами, — добавляет Дэнни. — Как от старой кучи мусора, где все сгнило. И они не умеют рисовать или вырезать фигурки.— А трахаются они вот так, — говорит Марти, хватает ближайшую женщину, ставит ее на четвереньки и изображает, будто заходит в нее сзади. Все смеются, гикают и притоптывают.— Вот как они ходят, — продолжает урок Би Джи, горбится по-обезьяньи, шаркает ногами и бьет себя кулаками в грудь.Мне еще много чего рассказывают об уродливых, грубых, тупых, вонючих и отвратительных людях-стервятниках. Какие они грязные, какие примитивные. Как их беременные женщины носят ребенка в животе двенадцать или тринадцать месяцев, и дети рождаются уже покрытые шерстью и с полным ртом зубов. Все это древние байки, передаваемые из поколения в поколение племенными бардами вроде Пола. Никто из них не видел Стервятника своими глазами, но все дружно ненавидят.— Они все мертвы, — поясняет Пол. — Мы убили их очень давно, когда перебрались сюда. Должно быть, возле нас бродит дух.Конечно, я уже догадался, кто он такой. Я никакой не археолог. Я четвертый в нашей семье, закончивший военную академию Вест-Пойнт. Моя область — электроника, компьютеры, физика перемещений во времени. Археологи развели такую запутанную политическую возню из-за права побывать в прошлом, что в результате никто из них не добился успеха, а отдуваться пришлось военным. Все же меня успели накачать сведениями по археологии в достаточной мере, чтобы я понял — Стервятники есть те, кого мы называем неандертальцами, раса неудачников, проигравшая на скачках эволюции.Выходит, здесь, в Европе эпохи ледникового периода, и в самом деле прошла война на уничтожение между тугодумами-стервятниками и умными Homo sapiens. Но несколько проигравших, должно быть, уцелело, и один из них Бог знает почему бродит теперь возле нашего поселка.Теперь мне предстоит найти этого уродливого чужака и поймать его. Или, не исключено, убить. Этого ли от меня хочет Зевс? Обагрить мою голову кровью чужака? Да, они очень цивилизованное племя, хотя охотятся на огромных мохнатых мамонтов и строят дома из их костей. Настолько цивилизованное, что не хотят убивать сами, а посылают на грязную работенку меня.— А я не думаю, что он стервятник, — говорит Дэнни. — Наверное, он пришел из Наз Глесима. У людей там серые глаза. К тому же, зачем духу понадобилась рыба?Наз Глесимом они называют земли на северо-востоке, примерно в том месте, где когда-нибудь построят Москву. Даже в палеолите мир разделен на тысячи маленьких наций. Дэнни однажды совершил в одиночку великое путешествие по окрестным землям и приобрел репутацию местного Марко Поло.— Смотри, чтобы тебя не услышал вождь, — предупреждает его Би Джи. — Он тебе яйца оторвет. К тому же в Наз Глесиме люди не уродливые. Они такие же, как мы, только глаза у них серые.— Да, это так, — признает Дэнни. — Но все же я думаю…Пол качает головой. Этот жест тоже очень древний.— Это дух Стервятника, — настаивает он.Би Джи смотрит на меня.— А ты как думаешь, Пумангиап? — Таким именем он меня называет.— Я? Что я могу об этом знать?— Ты пришел издалека. Видел когда-нибудь таких людей?— Да, я видел много уродливых людей. — Люди в этом племени все высокие, худощавые, с темными волосами и такими же глазами, широкими лицами и крепкими скулами. Будь у них зубы получше, получились бы просто красавцы. — Но о таких я ничего не знаю. Мне нужно его увидеть.Сэлли приносит новую миску жареной рыбы. Я нежно провожу ладонью по ее обнаженному бедру. В доме из мамонтовых костей никто не носит лишней одежды, потому что вся конструкция хорошо изолирована и в ней тепло даже в разгар зимы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9