Сверх-увствительный объектив запечатлел множество инте-ресных подробностей.
Были двери и был страж. Сверкающий, непод-властный времени,
великолепный. Трехметровая квадратная фигура его была увенчана блестящим
куполом головы. Лица у стража не было. Двери позади робота были
соблазнительно распахнуты и недостижимы, как человеческое счастье в этом
мире. За ними громоздились груды сокровищ.
Здесь не было ни самоцветов, ни благородных металлов - это были
произведения искусства чужих миров и неизвестных рас: статуэтки из тканого
железа выглядели живыми, гравировка на пластинах листового титана могла
свести с ума любого эстета, искусные каменные изваяния, геммы и камеи из
струящегося оникса и опала светились внутренним светом, который гений
безымянного мастера замкнул в их плавных обводах. Вот деревянная спираль,
словно инкрустированная радугой, вот костяные гирлянды, затейливо
переплетенные, навевающие мысль об иных пространствах, вот ожерелье из
раковин ослепительной красоты, вот металлическое, но несомненно живое
дерево.
Невообразимое множество головокружительных чудес таилось за этими
призывно распахнутыми дверями сокровищницы. Во всей вселенной не нашлось бы
такого вандала, который пожелал бы превратить эти произведения искусства в
слитки - их ценность была не в материале, а в них самих, в их непо-вторимой
уникальности. Любой коллекционер заложил бы душу дьяволу за сотую часть
этих сокровищ.
Задолго до окончания ленты желание обладать уже как острая горячка
палило Больцано. Экран погас, а он все сидел в кресле, измученный,
лишившийся по-следних сил.
Наступало утро. За горы катились три серебряных луны. Красный Вальзар
ужеобрызгал кровью темно-синий небосвод. И толко тогда Больцано позволил
себе час сна.
* * *
Из предосторожности они оставили звездолет на орбите, в пяти тысячах
метров над мертвой планетой сокровищ. Они не могли доверять устаревшим
расчетам, не могли точно назвать радиус действия робота. Если Липеску
выиграет эту партию, Больцано приземлится, чтобы подобрать его и сокровища.
Если он проиграет - Больцано сам попытает счастья.
Тело гиганта под двойной скорлупой космического скафандра казалось еще
более огромным. На спине его горбом выдавался реактивный ранец, а к груди
он прижимал компьютер - свою вторую память, такую же утонченную, как чудеса
сокровищницы. Страж задаст Липеску вопросы, на которые ему поможет ответить
компьютер. А Больцано будет слушать. Если Липеску и ошибется, его товарищ
при второй попытке сумеет исправить сделанную им ошибку и достичь успеха,
переступив через его труп.
- Ты меня слышишь? - спросил Липеску.
- Отлично. Можешь идти!
- Не торопи! Насмотришься еще на мою агонию!
- Неужели ты до такой степени мне не доверяешь? - спросил
Больцано. - Или хочешь запустить меня перед собой?
- Дурак! Я просто не хочу, чтобы моя смерть осталась напрасной.
Для тебя, дурак, стараюсь.
- Иными словами - хочешь меня посмертно облагодетельствовать...
Огромная фигура Липеску в ярости обернулась.
- И не мечтай! - сказал он зло. - Я вернусь. Я обязательно вернусь.
- И он вошел в шлюзовую камеру. Минутой позже его сгорбленная фигура
появилась на экране наружного обзора, наискось опускаясь к поверхности
планеты. Из реактивного ранца у него за спиной вылетали короткие плевки
ракетного пламени, тормозившие его падение на планету.
Чтобы следить за траекторией падения своего товарища, Больцано пересел
в кресло пилота. Луч телевектора неотступно следовал за Липеску с того
момента, как его тело отделилось от корпуса корабля. Вот во вспышке огня
ноги авантюриста коснулись грунта в полутора километрах от сокровищницы.
Гигант отстегнул и оставил на камнях свой ракетный двигатель и шагнул
навстречу Стражу, немой глыбой возвышаюшемуся у дверей. Первый шаг=прыжок,
второй, третий...
Больцано превратился в сплошные глаза и уши. Жадно припав к экрану, он
наблюдал за происходящим. Телевектор передавал изображение и звуки с
иде-альной точностью. Он был гордостью своего создателя Дмитру Липеску,
который с детским тщеславием хотел, чтобы Главное Приключение Его Жизни
навсегда ос-талось запечатленным для потомков. В этот момент он уже стоял
возле Стража сокровищ. На фоне этой сверкающей груды металла человек
казался хрупким и маленьким. "Где же твоя стать и сила, друг? " - невольно
подумал Больцано, принужденно улыбаясь.
- Отойди! - приказал Липеску роботу.
Бесстрастный голос ответил ему:
- То, что хранится здесь, предназначено не для тебя, незнакомец!
- У меня есть на это право! - заявил Липеску.
- Те, другие, утверждали то же самое. Но их права не были законными.
Как и твое...
- Тогда подвергни меня испытанию! И ты увидишь, чего стоят мои права!
- Только мой господин имеет право пройти в это хранилище.
- Разуй глаза, ржавая железка! Это же и есть я - твой господин!..
- Тогда заостри свою мудрость и докажи, что имеешь право приказывать
мне, существо!
- Я готов, - торжественно ответил Липеску.
- Но помни, цена неудачи - смерть.
- Я готов, - повторил человек.
- Но сокровище принадлежит не тебе...
- Подвергни меня испытанию и отойди!
Больцано в безопасном уюте рубки с лихорадочным вниманием следил за
каждым его словом, за каждым жестом. С этой минуты были возможны любые
неожиданности. Две фигуры застыли на экране в немом молчании, как когда-то
Сфинкс и Эдип, осмелившийся бросить вызов чудовищу греческих мифов.
1 2 3 4 5