..
Раньше, когда Тэд был еще жив, она очень любила свое жилище. Теперь оно
служило ей своеобразной крепостью, укрытием, в котором она терпеливо
ждала, когда покинет ее вдовье оцепенение. Ей всего тридцать. Слишком она
молода, чтобы навсегда похоронить себя в этих стенах.
- Мама... Где ты, мама? - отвлек ее от дум сонный голосок дочери.
- Здесь, Джилли. Я здесь, дорогая.
- Ты нашла моего котеночка?
- Нет, любимая.
- А зачем же ты выходила?
- Мне показалось, что он сидит под дверью.
- Котеночек пошел искать папу, правда, мамочка?
С трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, Кэтрин вошла в спальню
дочери. Девочка лежала в постели, сверху за ней бдительно наблюдал золотой
глазок монитора. В свои неполные три года Джил была уже достаточно
большой, чтобы вылезти из кровати, но недостаточно взрослой, чтобы сделать
это без посторонней помощи. Поэтому Кэтрин все еще использовала
электронного сторожа в роли няньки, хотя от него полагалось отказаться,
как только ребенку исполнится два года. Она просто не могла отказать себе
в удовольствии усилить безопасность.
Протянув руку, Кэтрин включила ночник. Джил зажмурилась. У нее были
темные, как у отца, волосы и тонкие, как у отца, черты лица. Когда-нибудь
она станет красавицей. Не такой невзрачной замухрышкой, как ее мать, не
такой. И за это Кэтрин была благодарна судьбе. Но что в этом толку, если
Тэд никогда уже не увидит дочь? Пропал без вести где-то в Сирии. Что для
него Сирия? Почему чужая земля отняла у нее то единственное, что было ей
особенно дорого?
Нет, не совсем так. Почти единственное!
- Котенок найдет папочку и приведет его домой, правда? - спросила
Джил.
- Надеюсь, дорогая. Спи. Пусть тебе приснится котенок. И папа.
Кэтрин подкрутила одну из рукояток на пульте управления и матрац на
детской кроватке слегка завибрировал. Джил улыбнулась и закрыла глаза.
Кэтрин выключила свет и вернулась в гостиную, надеясь услышать в выпуске
новостей что-нибудь об этой небесной штуковине. Она приложила ладонь к
кнопке в стене, и телеэкран ожил. Как раз вовремя.
- ...сообщают из Лаоса и дальше на юг, вплоть до Альбукерка.
Наблюдался также в Лос-Анджелесе, Грантсе и Жемез-Пуэбло. Доктор Келлинз
Лос-Аламос утверждает, что это был один из самых ярких метеоров из
когда-либо наблюдавшихся. Группа ученых начнет поиски его остатков завтра.
А для тех, кто пропустил это зрелище, мы повторим запись через полторы
минуты. Убедительно просим не волноваться. Никаких причин для беспокойства
нет. Вы увидите падение очень крупного метеорита.
Слава Богу. Просто метеорит - падающая звезда. Не самолет и не
ракета. Кэтрин не хотела, чтобы еще кому-нибудь достались те же страдания,
что выпали на ее долю.
Если бы еще вернулся котенок... Она не могла надеяться на то, что на
пороге вдруг появится Тэд, но котенок вполне мог быть живым и прятаться в
чьем-нибудь гараже на соседней улице. Кэтрин выключила телеэкран.
Прислушалась, не донесется ли с улицы мяуканье. Но вокруг было тихо.

Полковник Том Фолкнер не видел огненного шара. Когда яркая дуга
прорезала небо, он сидел в комнате отдыха для офицеров авиабазы, потягивал
отвратительный японский виски и без особого интереса просматривал
видеозапись баскетбольного матча между командами Нью-Йорка и Сан-Диего. В
дальнем углу комнаты два лейтенанта громким шепотом спорили о летающих
тарелках. Один страстно отстаивал свою уверенность в том, что это -
космические корабли. Другой занял ортодоксальную позицию скептика -
покажите мне хотя бы кусок посадочного модуля, хоть что-нибудь, до чего я
мог бы дотронуться, и тогда я поверю вам, но только тогда. Оба были слегка
под градусом, иначе не затеяли бы этот разговор о блюдцах вообще - во
всяком случае, в его присутствии. Всем было известно, что полковник
терпеть не может разговоров на эту тему. К тому же, зная, насколько сурово
обошлась с ним судьба, товарищи по оружию старались напрасно его не
раздражать.
Фолкнер поднялся и бесшумно подошел к бару.
- Еще один виски. Двойной, пожалуйста.
Был ли упрек во взгляде бармена? Секундная жалость к
пьянице-полковнику? Бармену не полагается покровительственно смотреть на
своих клиентов, даже если он - чистюля из Оклахомы, который ни глотка не
пригубит, разве что получив на то непосредственный приказ офицера.
Фолкнер нахмурился, отметив про себя, что стал слишком
чувствительным, приглядывающимся к каждому жесту, слову, даже молчанию.
Что пьет этот вонючий эрзац-виски только для того, чтобы хоть немного
разрядиться, но в результате остается с новым грузом вины.
Бармен пододвинул к нему стакан. Банки с разбрызгивателем не в моде в
офицерской комнате отдыха. Офицеры были джентльменами, и им нравилось, что
обслуживающий персонал наливает им спиртные напитки в пристойную посуду.
Фолкнер хмыкнул и стиснул стакан в волосатой руке.
- Поехали! Тьфу, пакость.
Скривился.
- Простите за навязчивость, сэр, но, все-таки, каково на вкус это
японское пойло?
- Вы его что, не пробовали?
- Нет, сэр. - Бармен посмотрел на полковника так, словно тот
предложил ему совершить нечто непристойное. - Никогда. Я непьющий. Именно
поэтому, как мне кажется, компьютер и поставил меня дежурить здесь. Вот
так, сэр.
- Да-а, - кисло протянул Фолкнер, пристально глядя на бутылку так
называемого виски. - Ну, не такое уж оно и гадкое, как кажется с первого
раза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45