Оно было насупленным и усталым.
- Работа прямо-таки адская, - тяжело вздохнув, признался Эглин.
- Мне ничуть не легче, - ответил ему Уолтон. - У меня на проводе
зависла уйма вызовов, я вынужден их все перебросить к вам. Вы сами тоже не
стесняйтесь и постарайтесь большую часть взвалить на своих подчиненных.
Это единственный способ не сойти с ума в этом всеобщем бедламе.
- Спасибо. Спасибо за то бремя, что вы переложили на мои плечи, Рой.
Единственное, чего мне не хватало, так это еще вызовов.
- Ничего не поделаешь. Кого вы подобрали на свое место руководителя
службы внешнего наблюдения? - спросил Уолтон.
- Лассена. Я направил вам его досье несколько часов назад.
- Мне пока не удалось его прочесть. Он уже заступил на эту должность?
- Разумеется. Сразу же, как только сам я перебрался в этот кабинет, -
ответил Эглин. - Что еще...
- Ничего. Порядок.
Он отключил спецвидеоканал и вызвал Лассена.
Лассен был еще совсем молодым человеком с мальчишеским лицом и
выцветшим ежиком на голове. Держался он уверенно и независимо.
- Послушайте-ка, Лассен, - сказал Уолтон, - мне нужно, чтобы вы
провернули для меня кое-что. Распорядитесь, чтобы кто-нибудь из ваших
людей составил перечень ста наибольших земельных владений, которых еще не
коснулось выравнивание. Мне нужны фамилии владельцев, расположение
участков, их площадь, краткая характеристика. Задача ясна?
- Да, сэр. Когда вам предоставить перечень, мистер Уолтон?
- Немедленно. Но я против неряшливости в подобной работе. Это очень
важно. Можно даже сказать - архиважно.
Лассен понимающе кивнул. Уолтон улыбнулся ему на прощание - парень,
судя по всему, отличался недюжинным самообладанием - и выключил канал
связи.
Только теперь он понял, что за последние минут двадцать провел безо
всякого перерыва около полудюжины разговоров, притом на самых высоких
тонах. Сердце бешено колотилось, а кончики пальцев на ногах почти онемели.
Положив в рот таблетку бензолуретрина, Рой решил продолжать работать
и дальше в таком же темпе, без перерыва на отдых. Действовать нужно было
быстро, особенно теперь, когда механизм Бюро стал наращивать обороты.
Назавтра ожидалось прибытие Мак-Леода, который сообщит о результатах
первой экспедиции звездолета, способного развивать скорость, превышающую
скорость света. Ламарра пока не нашли. Развязаны руки у Фреда в его
пособничестве заговору крупных землевладельцев. Все это говорило о том,
что несколько следующих дней Рою придется провести на диете, состоящей
большей частью из транквилизаторов.
Открыв приемный бункер внутренней почты, он извлек весьма объемистый
ворох бумаг. Среди них было и пухлое личное дело Лассена. Уолтон
завизировал его и, не читая, швырнул в бункер для бумаг, переправляемых в
архив. Придется полагаться на суждение Эглина. Лассен произвел впечатление
достаточно компетентного работника.
За досье Лассена оказался сценарий специальной телепрограммы,
посвященной памяти Фиц-Моэма. Уолтон откинулся на спинку кресла и стал
бегло его просматривать.
В основном программа состояла из обычных в таком случае цветастых
восхвалений. Перед его глазами прошли чередой основные этапы жизни и
великий свершений Фиц-Моэма, эту часть сценария он практически пропустил,
задержав внимание там, где на экране должен появиться исполняющий
обязанности директора Бюро Рой Уолтон.
С этим разделом программы он ознакомился куда с большим пристрастием.
Ему было далеко не все равно, какие слова вложил в его уста Перси.

11
Эта же речь вечером шла гладко, как по маслу... Если бы только не
одна деталь.
Программу, посвященную памяти директора Фиц-Моэма, Уолтон смотрел
дома, удобно расположившись на диване из упругого пенопласта с бокалом в
одной руке и текстом составленного Перси сценария в другой. Цветопередача
огромного телеэкрана, занимавшего почти половину стены, была настолько
естественной, что сам экран казался скорее окном в наполненный яркими
красками и непрестанным движением внешний мир.
Политическая и общественная карьера Фиц-Моэма была прослежена
обстоятельно и с огромной помпой и сопровождалась неумолкающим громом
фанфар, показом десятков трогательных сцен из его жизни и насыщенным
цветастыми оборотами текстом, который диктор за кадром произносил с
надрывом, ни на секунду не ослабевающим. Перси был мастером. Время от
времени кадры хроники перемежались цитатами из ставшей классической книги
Фиц-Моэма "Свободное пространство и благоразумие". В ткань повествования
естественно вплетались высокопарные речи тех или иных знаменитых
политических деятелей, занимавших высшие правительственные должности.
Патетическую речь произнес плут и ханжа Сэймур Лэнсон, президент
Соединенных Штатов. Номинально первое лицо в государстве, он был подлинным
художником лишь в одном - в искусстве толкать речи. Уолтон завороженно
слушал его трескотню. Да, в своей сфере Ли Перси - непревзойденный гений.
Чего-чего, а этого никак нельзя отрицать.
Наконец, почти уже в самом конце часовой программы, диктор объявил:
- Деятельность Бюро продолжается, хотя и погиб от рук наемного убийцы
его благородный создатель. Директор Фиц-Моэм наметил себе в преемники
совсем еще молодого человека, усвоившего идеалы ВЫНАСа. Мы не сомневаемся
в том, что Рой Уолтон продолжит осуществление благородной задачи, начатое
Фиц-Моэмом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67