Вокруг лагеря "Хауксбилль" было полно самого разного темпорального
"мусора" - предметов, которые предназначались для первоначального монтажа,
но оказались в нескольких десятилетиях или в нескольких сотнях километров
от того времени или места, куда должны были попасть.
Несмотря на подобные затруднения, властям в конце концов удалось
забросить достаточное количество компонентов в основную темпоральную зону,
что позволило соорудить приемную станцию. Это было похоже на попытку вдеть
нитку в иголку с помощью манипулятора, управляемого с расстояния в тысячу
километров, однако в конце концов это удалось. Разумеется, лагерь все это
время был необитаем. Правительство не стало жертвовать несколькими
инженерами, которые, попав в прошлое, могли бы соорудить станцию, ибо их
нельзя было вернуть в настоящее.
Наконец в прошлое были отправлены первые заключенные - разумеется,
политические, но отобранные в соответствии с их технической подготовкой.
Прежде чем сослать, им объяснили, как собрать Молот и Наковальню из
отдельных деталей и узлов. Разумеется, они могли отказаться от
сотрудничества, как только достигнут лагеря. Там они были бы вне пределов
досягаемости властей, однако они сами были заинтересованы в сборке
приемной станции, которая обеспечит возможность получать различные посылки
от Верховного Фронта. Они проделали эту работу, после чего оборудовать
лагерь "Хауксбилль" было несложно.
Теперь, когда Молот засветился, это означало, что активировано поле
Хауксбилля на передающем конце линии, примерно в 2028-2030 годах. Вся
пересылка шла оттуда, прием был здесь. Только так производились
перемещения во времени. Никто по-настоящему не знал, почему именно так,
хотя было и немало внешне глубоких толков о законах энтропии и о
бесконечном темпоральном импульсе, который необходимо было приложить,
чтобы ускорить ход времени вдоль нормальной оси временного потока, то есть
из прошлого в будущее.
Воющий, свистящий звук становился все сильнее и сильнее. Его уже
стало трудно переносить - края поля Хауксбилля начали ионизировать
окружающий воздух. Затем послышался долгожданный громовой хлопок - взрыв
из-за неполного совпадения количества воздуха, извлеченного из этой эпохи,
с количеством воздуха, которое забрасывалось сюда из будущего. Потом из
Молота выпал человек и остался лежать, безвольный и оглушенный, на
светящейся Наковальне.
Он показался очень молодым, что весьма удивило Барретта. На вид
новичку не было и тридцати. Как правило, на изгнание в лагерь "Хауксбилль"
обрекали людей среднего возраста, только неисправимых, кого нужно было
отделить от остального человечества ради всеобщего блага подавляющего
большинства. Самым молодым из находящихся здесь был человек, который
прибыл сюда примерно в сорокалетнем возрасте. Вид этого стройного, хорошо
сложенного юноши вырвал мучительный вздох у некоторых ссыльных, и Барретт
понял, какие чувства тот у них вызвал.
Новенький приподнялся и сел. Пошевелился, словно ребенок, очнувшийся
от долгого глубокого сна, и стал озираться. Он был одет в простой серый
костюм из ткани с впряденными переливчатыми нитями. Его удлиненное лицо
заканчивалось узким подбородком. Он был очень бледен, его тонкие губы
казались совсем бескровными, он часто мигал и щурил голубые глаза, а затем
потер очень светлые, почти незаметные брови. Челюсти его двигались, словно
он хотел что-то сказать, но не находил слов.
Ощущения, которым подвергался человек при перемещении во времени, не
причиняли вреда организму, однако они могли привести к глубокому
психическому потрясению. Последние мгновения перед опусканием Молота очень
сильно напоминали последние мгновения под гильотиной, поскольку ссылка в
лагерь "Хауксбилль" была равноценна смертному приговору. Депортируемый
узник бросал последний взгляд на мир ракетного транспорта, пересадки
органов и видеосвязи, на мир, в котором он жил, любил и отстаивал свои
политические принципы, а затем Молот опускался и таранил его в одно
мгновение в непостижимо далекое прошлое по безвозвратной траектории.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что новоприбывшие оказывались
в состоянии эмоционального потрясения.
Барретт протолкался сквозь толпу, которая машинально пропустила его.
Он подошел к краю Наковальни, склонился над ней и протянул руку новичку. В
ответ на свою широкую улыбку он увидел остекленевший взгляд.
- Меня зовут Джим Барретт. Добро пожаловать в лагерь "Хауксбилль".
- Я... это...
- Сюда, сюда, поскорее с этой штуки, пока на вас не вывалилась
посылка с бакалеей. Передача может продолжаться. - Барретт слегка
поморщился, перенеся центр тяжести, и потащил новенького вниз, с
Наковальни. От этих идиотов там, наверху, можно было ожидать пересылки
груза через минуту после отправления человека. Их нисколько не беспокоило,
что человек мог еще не успеть сойти с Наковальни. Политзаключенные не
вызывали у Верховного Фронта ни малейшего сочувствия.
Барретт поманил Мэла Рудигера, толстоватого веснушчатого анархиста с
добродушным розовым лицом. Рудигер протянул новенькому алкогольную
капсулу. Тот взял ее и молча прижал к предплечью. Глаза его просветлели.
- Вот кусок сахара, - произнес Чарли Нортон. - Нужно резко поднять
уровень глюкозы в крови.
Человек жестом отказался от сахара, голова его двигалась так, словно
она была в жидкости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9