Местные жители пением гимнов встречали проезжающего мимо септарха.
Гряда постепенно переросла в могучий хребет, и перед нами высились
обнаженные вершины, подобно пурпурным зубам вспарывающие серое небо. В
своих герметичных кабинах мы ежились от холода, хотя красота этой дикой
местности заставляла забывать о дорожных неудобствах. С этой высоты можно
было обозревать, как на карте, всю провинцию Салла, белизну западных
округов, темный хаос густо заселенного восточного побережья - все,
уменьшенное во много раз, и поэтому какое-то нереальное. Я никогда еще не
был так далеко от дома. И хотя мы были уже на весьма значительной высоте,
внутренние пики горной системы Хаштор все еще лежали впереди нас и
казались непрерывной стеной из камня, которая пересекала весь материк с
севера на юг. И где-то далеко вверху сияли снежные вершины. Неужели нам
придется взбираться на них, чтобы пересечь хребет, или существует какой-то
проход? Я слыхал о Вратах Саллы, и мы как раз и направлялись к ним, однако
мне частенько эти ворота казались просто мифом.
А мы все поднимались и поднимались, пока не стали задыхаться
генераторы наших краулеров на морозном воздухе. Чтобы размораживать
энергоустановки, мы были вынуждены часто останавливаться. Наши головы
кружились от недостатка кислорода. Каждую ночь мы отдыхали в одном из
лагерей, которые специально содержались для путешествующих септархов, но
удобства в них были отнюдь не царскими. В одном из них, где весь
обслуживающий персонал погиб за несколько недель до этого, погребенный
лавиной, нам пришлось копать проход в обледеневших сугробах, чтобы войти
внутрь. Все в отряде были людьми знатными и все должны были орудовать
лопатами, кроме разве что септарха, для которого физический труд был
смертным грехом. Я был одним из самых высоких и сильных и копал гораздо
энергичнее, чем другие. Но поскольку я был молод и горяч, то, недооценив
свои силы, вскоре рухнул поверх своей лопаты и полумертвый лежал на снегу
целый час, пока меня не заметили. Когда меня привели в чувство, подошел
отец и подарил мне одну из столь редких своих улыбок. Тогда я воспринял
это, как проявление глубокой привязанности, благодаря чему очень быстро
оправился. Однако впоследствии я пришел к выводу, что это, скорее, был
знак презрения с его стороны.
Но тогда его улыбка придала мне силы завершить это дьявольское
восхождение. Меня больше уже не беспокоила мысль, сможем ли мы это
сделать. Я знал, что сможем. По ту сторону гор я и мой отец будем
охотиться на птицерогов в Выжженных Низинах, оберегая друг друга от
опасности и сознавая нашу близость, которой прежде никогда не было за всю
прожитую мною жизнь. Я говорил об этом в один из вечеров своему названому
брату Ноиму Кондориту. Он ехал в моем краулере и был единственным во всей
Вселенной, кому я мог говорить о таких вещах.
- Можно надеяться, что я попаду в охотничью группу септарха, - сказал
я. - Есть причины думать, что меня пригласят. Таким образом удастся
сократить расстояние между отцом и сыном.
- Ты - мечтатель, - пожал плечами Ноим Кондорит. - Ты витаешь в
облаках, друг мой.
- Приятнее было бы услышать слова ободрения от своего побратима, -
обиделся я.
Ноим был вечным пессимистом. Не обращая внимания на его суровость, я
считал оставшиеся дни до прибытия к Вратам Саллы. Когда же мы достигли их,
великолепие этого места застало меня врасплох. Все утро и еще несколько
часов после полудня мы взбирались по тридцатиградусному склону горы
Конгорой. Казалось, вечно придется ползти вверх, а гора все будет
возвышаться над нами. Но тут наша походная колонка повернула влево и...
краулеры один за другим стали исчезать из виду за поворотом дороги. Когда
подошла очередь и нашего краулера, перед моими глазами предстала
удивительная картина. Широкий пролом в горной стене, как будто некая
космическая рука выломала целый угол Конгороя. И сквозь пролом -
ослепительное сияние. Это были Врата Саллы - чудесный проход, через
который прошли наши предки-переселенцы после странствий в Выжженных
Низинах. Это было много сотен лет назад.
Когда мы наконец-то расположились на ночлег, Выжженные Низины
оставались по-прежнему далеко внизу. Весь следующий день и еще один мы до
смешного медленно спускались по головокружительному серпантину. Стоило
чуть-чуть не так выжать какой-либо из рычагов управления - и машина бы
полетела, переворачиваясь в воздухе, в бесконечную бездну.
С этой стороны хребта снега уже не было, и скалы выглядели удручающе
голыми. Впереди повсюду земля была красной. Мы углублялись в пустыню, где
от каждого вздоха першило в горле. Звери с причудливо искривленными
туловищами в ужасе разбегались при нашем приближении. На шестой день мы
достигли охотничьих угодий. Перед нами простиралось бесконечное
пространство, изрезанное выемками, расположенными намного ниже уровня
моря. Сейчас я нахожусь всего лишь в нескольких часах езды от того места.
Здесь птицероги устраивают свои гнезда. Они весь день без устали
кружат над докрасна обожженной почвой, выискивая добычу, а в сумерках
быстро спускаются к земле, совершая сказочные спирали, и залегают в своих
недоступных логовищах.
Я оказался в числе тех тринадцати человек, которые должны были
составить группу септарха. - Везет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12