Больше он не останавливался, ведь столько еще предстояло увидеть,
столько проехать. Минуя один город за другим, он мчался легко и
безмятежно, будто плыл или летел. То здесь, то там с края какого-нибудь
обрыва открывался один из тех изумительных видов, какими славилась Гора,
виднелись все до единого Пятьдесят ее городов, а также бесчисленные
городки у подножия, и Шестиречье, и широкая равнина Алханроеля,
протянувшаяся до отдаленного Внутреннего моря, - какое великолепие, какая
ширь! Маджипур! Вне сомнения, он - прекраснейший из всех миров, по которым
рассеялось человечество за тысячи лет после начала великого переселения со
Старой Земли. И все это отдано в его руки, обо всем этом надлежит
заботиться, на него возложена ответственность, от которой нельзя
отказаться.
Но, продолжая путь, он почувствовал, что происходит что-то странное.
Стало темнеть и холодать; Валентин удивился - климат на Замковой Горе был
рукотворным, на ней всегда царила весна. Затем что-то холодное ударило его
по щеке. Озираясь по сторонам в поисках того, кто посмел оскорбить
Коронала, он никого не увидел, а плевки продолжались. Наконец до него
дошло, что это снег, гонимый ледяным ветром ему навстречу. Снег на
Замковой Горе? Ледяные ветры?
Дальше было еще хуже: земля застонала, как чудовище в родовых муках.
Его маунт, обычно послушный, в страхе шарахнулся назад, издал странный,
напоминающий ржание звук и затряс массивной головой в неподдельном испуге.
Валентин услышал отдаленные громовые раскаты, затем, уже ближе -
диковинный скрежет, и увидел на поверхности земли гигантские борозды. Все
вокруг бешено вздымалось и сотрясалось. Землетрясение? Гора содрогалась,
подобно мачте какого-нибудь корабля-дракона под натиском суховея с юга.
Само свинцово-черное небо внезапно приобрело какую-то тяжесть.
"Что это? О, милосердная Леди, что творится на Замковой Горе?"
Валентин отчаянно вцепился в становящееся на дыбы, охваченное паникой
животное. Казалось, вся земля раскалывается, рассыпается, растекается,
рушится. Коронал обязан сохранить этот мир, крепко прижать к груди
гигантские континенты, удержать в берегах моря, остановить реки, что
вздымаются во всесокрушающей ярости над беззащитными городами...
А он ничего не мог сделать.
Могучие силы вздыбливали целые провинции и бросали их друг на друга.
Он протянул руки, чтобы удержать все на месте, желая иметь железные
обручи, чтобы стянуть ими мир, но не смог. Земля сотрясалась, вздымалась и
раскалывалась, черные тучи пыли застилали солнце, а он был бессилен
подавить этот чудовищный катаклизм. В одиночку предотвратить распад
планеты невозможно. Он позвал на помощь своих друзей.
- Лизамон! Элидат!
Нет ответа. Он звал и звал, но голос тонул в грохоте и треске.
Устойчивость покинула мир. Валентину вспомнились вдруг зеркальные
горки Морпина, где приходилось пританцовывать и подпрыгивать, чтобы
удержаться на ногах, справиться с вращением и раскачиванием; но то была
игра, а тут - сущий хаос, когда выворачиваются корни мироздания. Стихия
швырнула его наземь и поволокла прочь, перекатывая с бока на бок; в
отчаянии он вонзил пальцы в мягкую податливую почву, чтобы не соскользнуть
в одну из разверзшихся рядом трещин, откуда доносился зловещий смех и
исходило багровое сияние от поглощенного землей солнца. В воздухе
проплывали сердитые лица, лица, которые он почти узнавал; они беспорядочно
изменялись, когда Валентин пытался разглядеть их, глаза превращались в
носы, а носы - в уши. Затем, позади этих кошмарных рож, он разглядел еще
одно, знакомое ему лицо, обрамленное отсвечивающими темными волосами,
встретил доброжелательный взгляд. Леди Острова, его нежная матушка!
- Достаточно, - произнесла она. - Теперь просыпайся, Валентин.
- Выходит, мне все это снится?
- Да-да, конечно.
- Тогда я должен досмотреть сон и узнать, что будет дальше.
- Думаю, с тебя довольно. Проснись.
Да. Довольно. Чуть больше знания - и ему конец. Наученный давним
опытом, он вырвался из этого неожиданного сна и сел, пытаясь стряхнуть с
себя оцепенение и смятение. Образы титанических катаклизмов все еще
прокатывались эхом по душе, но постепенно он осознал, что здесь царят мир
и покой. Валентин лежал на роскошной парчовой кушетке, отделанной в
зеленые с золотом тона. Что остановило землетрясение? Куда подевался
маунт? Кто принес его сюда? Ага, вот они! Над ним наклонился бледный,
худощавый, седовласый человек с рваным шрамом во всю щеку. Слит. А за ним
стоит Тунигорн - хмурый, густые брови сошлись в одну линию.
- Успокойтесь, успокойтесь, - приговаривал Слит. - Теперь все хорошо.
Вы уже проснулись.
Проснулся? Так это лишь сон?
Кажется, так и есть. Он вовсе не был на Замковой Горе. Не было
никакой метели, землетрясения, не было пылевых облаков, затмевавших
солнце. Да, сон! Но какой ужасный, устрашающе правдоподобный и неодолимый,
настолько могущественный, что он не без труда сумел вернуться к
действительности.
- Где мы находимся? - спросил Валентин.
- В Лабиринте, ваша светлость.
Где? В Лабиринте? Что же, тогда получается, что его тайно перенесли с
Замковой Горы во время сна? Валентин почувствовал, как пот проступает на
лбу крупными каплями. Да, это Лабиринт. Теперь он вспомнил.
Государственный визит, от которого, хвала Дивин, осталась лишь одна ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22