С утра для затравки Паша дал мне съесть вяленую щуку длиной 0.7 метра.
После еды в руках у меня остался рыбий скелет, похожий на пилу, и я не знал,
куда его кинуть. Все-таки мусор.
- Дай собаке, - подсказал Паша (у него на иждивении жили два пса
непонятной породы).
- Подавится, - вспомнил я наставления собаководам-любителям. Правила
кормления категорично запрещают давать собакам куриные и рыбьи кости.
-А я их цельной рыбой никогда не кормлю, - удивился Паша, - только
костями. Если проголодаются, сами чего-нибудь в тайге сыщут.
Слышали бы Пашу члены московского клуба любителей-собаководов - ошалели
бы. Я вспоминаю своих друзей, которые дома держат собак, и то, чем они их
кормят. Сами так не едят, как их питомцы-любимчики.
Бросил собаке щучий остов, который мгновенно исчез в пасти.
На завтрак снова уха из щуки. Мне не надоедает - всю жизнь бы так
питался.
Через полчаса я распрощался с Пашей и его
корешами-мореплавателями-отпускниками и уплыл в направлении мыса
Кательниковский. У основания мыса - губа Хары, откуда просматривается пик
Черского: на вид ничем не примечательная вершина. Ее особенность в том, что
она самая высокая на Байкальском хребте (2588м) и самое главное - имеет имя.
Практически все остальные вершины и пики Байкальского хребта не называются
никак, несмотря на то, что они торчат вверх очень высоко. Может быть, у них
и были имена когда-то, как и у множества безымянных речушек, впадающих в
Байкал, но об этом никто не знает. На карте горы пронумерованы собственной
высотой, как заключенные в концлагере. Бедные незамеченные горы!
Начиная с того места, где я ночевал с Пашей и его друганами-мореманами,
горы постепенно отодвигаются на запад подальше от берега. Вместо гор -
бугристая земля, заселенная хвойными деревьями. Пейзаж становиться менее
веселым.
На мысе Кательниковском - прямо на берегу радоновые источники.
Раздеваюсь и погружаюсь погреть кости в одну из вырытых в прибрежной гальке
ванночек. Тело покалывает и голова немного кружится - приятно.
Пытаюсь идти под парусом. Ветер дует очень странно - струей, ширина
которой, наверное, метров сто. Вне струи - штиль. При перемене галса
вывалился из потока и остановился, а рядом, всего в десяти метрах -
сильнейший сквозняк, но чтобы попасть в него надо сначала опустить весла и
убрать парус, а потом все эти операции проделать в обратном порядке. Не хочу
возиться: складываю парус и иду на веслах - так надежней. Через некоторое
время добрался до мыса Толстый, где обнаружил спрятанное в чаще зимовье.
Чуть было его не проскочил. Решаю остановиться на ночлег.
Силы на исходе. Не смог даже полностью вытащить лодку на берег.
Существовать просто так еще пока можно и вполне сносно, но предпринять даже
среднее усилие - не получается.
Зимовье похоже на сарай - маленькое, старенькое, неуютное, нары
короткие, но мне все равно, хочется только спать и увидеть сон про жаркие
экзотические страны, где как в раю.
Тропический сон посмотреть не удалось. Я закрыл глаза, разогнался,
быстро проскочил все те места где показывают сны, и через мгновение попал в
хорошо мне знакомое помещение, где ничего нет - только темень. Там я и
просидел до утра.
Утром меня разбудил комар. Я старался как можно дольше не просыпаться
совсем, но насекомое оказалось ужасно упрямое, и ему очень хотелось
побольней меня укусить. Я его убил и расхотел спать.
Ночью по всей видимости приходил медведь. Вещи, оставленные на улице
валяются не там, где лежали вчера. А может, это и не медведь был, впрочем,
какая разница? Мне совершенно все равно. Даже если бы из лесу появилось
что-нибудь из ряда вон, слон, например, или птеродактиль, я бы не
среагировал должным образом. Наверное, просто молча стоял бы и с
любопытством разглядывал чудовище.
Не могу шевелить пальцами, любая попытка ужасно болезненна. С трудом
удается почистить зубы и развести костер. Опустил руки в Байкал, потом
погрел на костре, и так несколько раз - полегчало.
Самый изнуряющий день. Прошел всего 5 километров до мыса Красный Яр и
выдохся. Дунул попутный ветер. Ставлю парус и продолжаю идти на веслах.
Ветер усилился и стал порывистый. Лодку временами и очень неожиданно
начинает опасно кренить. Убрал парус, и, как оказалось, очень вовремя. За
считанные минуты ветер усилился до штормового, наверное, до 25 м/с. Волны
выросли моментально. Они с шипящими гребешками, которые то и дело сдуваются
ветром, обдавали меня брызгами.
Хорошо, что я на лодке, а не на байдарке, иначе бы несдобровать. Море
выглядит очень свирепо, но иду достаточно уверенно, не смотря на крутую
волну.
Байкальская волна коварная, легче было бы находиться в штормовом
океане, чем бороться здесь с волнами всего до полутора метров высотой. Я
знаю, что такое настоящий океанский шторм.
Промокший от брызг, подошел к устью реки Рель. Глубины около устья на
карте указаны неверно даже приблизительно. Напротив устья - мелководье,
которое вынужден обходить лагом к волне - кошмарный труд.
На последнем издыхании дошел до Слюдянской губы и выбросился на берег.
Поставил палатку. Собрался развести костер и приготовить ужин. Не тут-то
было! Со стороны гор приползла жуткая черная туча и начала метать молнии,
громыхать и поливать меня дождем. О горячем ужине можно было только мечтать.
Я залез в палатку и доел последние полпачки печенья вместе с тушенкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94