На берегу бурят ловит рыбу странным способом. На расстоянии метров
пятидесяти от него плывет небольшая деревянная конструкция - кораблик.
Рыболов идет вдоль берега и тащит его за собой, причем кораблик не
приближается к берегу, а движется вдоль. Я не заметил приспособление сразу и
зацепил веслом. Пока распутывал леску, - разглядел конструкцию. Она
нехитрая: к кораблику привязаны две лески: одна тянется к хозяину, другая, с
грузилом и крючком, должна опускаться в водную пучину чтобы обдурить рыбу.
Бурят показался мне странным, потому как сохранял глубокое молчание и,
вроде, не замечал меня. То, на чем я плыл его не интересовало совсем. Он был
невозмутим, как тибетский лама, и пролетай я мимо на метле, он, похоже, не
вышел бы из своего дивного состояния. Так я увидел первого бурята. Мы не
поздоровались и, как следствие, не попрощались. Какой-то самостоятельный,
цельный и самодостаточный у него был внутренний мир, не имеющий выхода
наружу. Или все-таки имеющий, но в недоступном для моего понимания и
восприятия месте. Потянуло азиатским востоком, вспомнился Вьетнам и сбил
меня с толку. Я потерялся среди своих чувств, воспоминаний и впечатлений, и
казалось, что нахожусь в далекой восточной заграничной стране, только
непонятно, в какой именно.
Держу курс на мыс Голый. Он действительно голый и ничего удивительного
из себя не представляет, как и его название. Постепенно прихожу в чувства
после резкой перемены обстановки и даже начинаю привыкать к перспективе
остаться вечером без дров. Лес отступил далеко вглубь континента, лишь
только кое-где видны отдельные деревья, иногда небольшой реденький лесок.
Плавника на берегу нет, а бегать по горам за дровами неохота.
Жизнь моя проходит по большей части на воде, к берегу не пристаю в
течение всего дня. Я привязался к воде, и без нее мне как-то не по себе. Я -
водяной человек.
Небо неожиданно прояснилось. Какое же все-таки оно огромное и очень
синее! Захотелось улететь ввысь. Даже представил, что я уже там, в вышине,
лечу себе в неизвестном направлении.
Очень необычное небо на Байкале, оно не похоже на небо степей, и в нем
просматривается космическая чернота, как в горах.
Как я понимаю бурят, которые назначили небо самым верховным божеством
из тьмы божеств, необходимых для существования великих шаманских
представлений о мире! Хухэ Мунхэ Тэнгри - Вечно Синее Небо. Ничего к этому
небу не приклеить, кроме сказочного Хухэ Мунхэ Тэнгри, никакие христианские
представления не подходят к байкальскому небу. Ни к чему здесь обрядность и
мышление христиан. Поп с кадилом так же неуместен здесь, как шаман с бубном
в Иерусалиме.
Нельзя насиловать природу с помощью не к месту сконструированных
представлений. Шаманизм - тоже конструкция, но он видит мир вещей в
одухотворенном свете, и это очень правильно. Здесь нельзя по-другому. Чтобы
понять это, надо быть здесь и попытаться услышать то, что вокруг существует.
И то, что жизнь у природы здесь особенная и одушевленная нетрудно
почувствовать. Все, кто был на Байкале знают это и, уехав отсюда, хранят в
душе сказочные воспоминания. Просто материя в голом виде не способна так
влиять на людей, какую бы изысканную форму она ни принимала. Не способны
просто камни и вода запасть в душу. На душу воздействует только душевная
сила, которая присутствует здесь повсеместно и в больших количествах. По
этой причине не рекомендовано приезжим находиться здесь долго. Говорят,
можно серьезно нарушить душевное равновесие.
Хухэ Мунхэ Тэнгри. Это пошло от монголов из тьмы времен, еще до
Чингиз-хана, который считал себя наместником в поднебесной Хухэ Мунхэ Тенгри
и исполнителем его воли. Хухэ Мунхэ Тэнгри не существо, а сущность,
первопричина, что-то вроде Брахмана и Атмана в буддизме , но не совсем,
потому что наделено полом - мужским, и является источником жизни. Женское
начало - это земля, и производит на свет только форму. Все действия неба -
это Заяабари - судьба, рок. Вот так... Теперь мир вокруг стал таким, каким и
должен быть в этом месте планеты. Я весь во власти небес. Заяабари.
О словах написано много всякого: слова обожествляют или, наоборот, ни
во что не ставят. Многие великие не довольны были словами из-за того, что
они не позволяли им выразить свои хитрые мысли и переживания. Не в словах
дело, а в слушателе, но без слов и слушателя нет. Чтобы дознаться до сути,
слово надо пережить. Заяабари.
Полностью привыкнуть к этим местам я так и не сумел, не по мне они.
Непонятно, почему здесь и далее нет деревьев? Наверное, что-то не так, или
лес просто не хочет здесь жить.
Тянулся заунывный берег. Впереди виднелись громады мысов Вора - Елга и
Крестовский. Надо подумать, где расположиться на ночь. Для жизни берега
совершенно не приспособлены: узкие пляжи без дров, прижимы. Но вот, наконец,
показалось что-то более-менее приемлемое - падь Марта. Падь возникла из
рельефа довольно неожиданно. Горы в этих местах как будто соревнуются между
собой: кто больше надавит на Байкал. Многим это удается лучше, и они
образуют мощные прижимы с отвесными желтыми скалами. Я высадился на берег,
поставил палатку и пошел за дровами.
Уже почти стемнело, как вдруг из лесу раздался рев. Орал непонятно кто
да так, что в самый раз этим звуком озвучивать фильмы ужасов. Звук был нечто
среднее между лаем и хриплым ревом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94