Не нужна душе история физических усилий, потому
что нет смысла в этих усилиях, и от увеличения их количества он не появится.
Иркутск, в отличие от Новосибирска, своим внешним видом создавал
радостный фантом в душе. Чувствуется, что во время строительства города люди
о чем-то задумывались, о хорошем. Свидетельство тому наличие центра и места
для променада. Есть в городе где погулять и при надобности поводить даму, и
покормить ее чем-нибудь несущественным и вредным, вроде мороженого. Но
пользы от этого больше, чем вреда потому что дама будет рада праздничной
процедуре еды деликатеса. От этого она станет больше любить кавалера и на
земле счастья прибавится.
Единственное, на что обратили мое внимание Валера и Глеб, так это на
памятники старинного сибирского зодчества.
- Во!, - сказал Глеб и показал пальцем на памятник. Я увидел
почерневшую деревянную избу без хитростей в архитектуре. Смотрю на
достопримечательность, и никак не могу уловить тайный смысл памятника.
Ничего, кроме защиты от ненастья, изба не обозначала. Просто состояла из
деревянных стен и крыши. Какую такую изюминку спрятали в примитивном
строении зодчие с помощью топора, ума не приложу?! И как эту изюминку чуют
сибиряки - для меня тоже загадка. Или просто им нечего больше назвать
памятником, а любить историю хочется, чтобы не чувствовать себя без роду без
племени?
Сибиряки-патриоты собиратели старины! Не принимайте мои рассуждения
близко к сердцу. Я и грандиозные европейские памятники архитектуры в грош не
ставлю из-за их душевной ненадобности. Милее сердцу мне изба сибирская, вот
как эта в окне, но не как памятник, а просто так, потому что памятник - это
глупость.
Два года назад я съездил в Стамбуле по коммерческой нужде. Наплевав на
необходимость носиться как угорелый по городу, забрел в исторический музей и
просидел целый день у саркофага с фараоновской мумией. Саркофаг доставили в
Стамбул из Египта турецкие археологи в прошлом веке. Посетителей не было. Я
сидел один вместе с тысячелетней мумией в полумраке мраморного зала и
пытался понять, зачем фараона вынули из пирамиды и принесли в музей. Какие
чувства я должен испытывать, глядя на мумию: восторг и радость или грусть и
печаль? Или засушенный фараон должен помочь мне ощутить свою причастность к
чему-то великому, к тому, что было раньше и никак до сих пор не закончится?
Что во мне должно произойти такого особенного, ради чего надо было
раскурочить гробницу и увезти мумию? С таким же успехом можно было играть
головой фараона в футбол лишь только потому, что она круглая. Это не история
и не уважение к ней - это мракобесие какое-то. Мне стало жаль фараона и
совестно за современников.
Люди вложили свой труд и душу в создание монумента, которому придали
значение идола или божества. Только в этом его смысл и история. Прошли века,
и появились исследователи, которые пытаются докопаться до истины в
буквальном смысле и никак не унимаются в своих стараниях. Ребята эти похожи
на тех искателей, которые с помощью вскрытия человеческого тела пытаются
обнаружить его душу. Ясно как день: вещь она только тогда имеет свое
содержание, когда воспринимается целиком. Глупо воспринимать книгу по
отдельным страницам и свою любимую женщину по частям.
Возьмите любимую женщину, разденьте ее и положите свою голову ей на
живот, обнимая бедра, или что больше нравится. Вам представляются прелести
счастья обладания и экстаза. В голове начинает строиться целый сказочный
замок на эту тему. Вы строите и строите его, пока пирамида не достигнет
неустойчивости и не рухнет, превратившись в прекрасный миг. И снова вы на
исходных позициях, как будто ничего не было. Прелесть происшедшего
нематериальна и поэтому сказочна.
Сдалась мне эта изба-памятник, если я не могу войти в нее и попить чаю
с гостеприимными хозяевами, и порадоваться вместе жизни и сделать мир чуть
лучше от совместного добра. К черту все памятники - неочеловеченные вещи,
похожие на скорлупу от выеденного яйца!
Еще хуже бывает, когда памятники используются для гордости, а именно
для этого они, в основном, используются, для гордости, а не для любви. Это
очень плохо, потому что с помощью гордости нельзя увидеть мир дальше кончика
своего носа.
Пришло время, и я понял, что мир - это воздушные замки. Все самое
прекрасное в жизни - и есть воздушный замок. Из него не сделать памятник.
Наконец, мы приехали и высадились у входа в подвал, где располагался
клуб иркутских серфингистов "Байкал серф". Из подвала высыпали юные и не
очень члены клуба и помогли перетащить вещи.
Оказавшись внутри подвала, я сразу вспомнил детство, когда мы, пацаны,
болели подвальной лихорадкой: мы занимались исследованием подвалов домов и
оборудовали там себе из разного хлама гнезда, где собирались и чувствовали
себя в уюте и безопасности. Подвал Валеры Горшкова очень смахивал по своему
внутреннему содержанию и впечатлению на подвальные гнезда моего детства,
только здесь все было оборудовано по-взрослому и, как на пароходе: были даже
свои кают-компания и камбуз.
На клубных складах царил душевный хаос из спортивного инвентаря. Доски
виндсерфинга разных моделей напоминали сушеные китовые плавники и навевали
тоску по тем далеким и теплым местам, где они были изобретены. Сам же
виндсерфинг в здешних северных условиях смотрится, как валенки в
экваториальной Африке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94