Исходя из вышесказанного и учитывая, что в действиях гражданина Борисова Валентина Владимировича в момент совершения преступления содержались признаки садизма и откровенного цинизма, а также ряд других отягощающих вину обстоятельств; что все последующие его действия были направлены на умышленное сокрытие самого преступления, я полностью согласен с квалификациями, вменяемыми ему девяносто третьей, пункты "а", "б" и "в", сто сорок второй и сто восемьдесят первой статьями Уголовного кодекса Украинской эс-эс-эр и настаиваю на применении к гражданину Борисову Валентину Владимировичу исключительной меры наказания - расстрела!
* * *
Дальнейшее Валентин помнил смутно. Будто снова на голову обрушился свинцовый град. Конвойных, шагавших рядом с ним, он видел, как сквозь слой стоялой зеленоватой воды. Когда машина тронулась, муть перед глазами беспорядочно заколыхалась. В дежурной части СИЗО его грубо обыскали и водворили в бокс - промежуточный этап маршрута.
Здесь, постепенно освобождаясь от состояния полубреда, Борисов начал приходить в себя. Муть рассеялась. Он сидел, уставившись в пол, все еще ошарашенный речью прокурора. "Неужели это не сон?.. Невозможно поверить!.. Как такое могло случиться?.. А вдруг это действительно конец?.. Да, конечно же, конец!.. - Валентин застонал, горестно мотая головой. - Теперь никто не спасет... Кому я нужен... Ма-а-мочка, ми-и-иленькая... До чего же все гнусно... Ох-х!.." - почти навзрыд причитал он, но слез не было глухое воспаленное бешенство высушило их.
Смерть как таковая не пугала его. До злополучной речи прокурора он больше всего боялся длительного срока заключения - угнетало сознание, что исчезнет возможность достойно рассчитаться с бывшими друзьями. Ну, а теперь о такой возможности и говорить не приходилось, и это давило пустой безысходностью, бессилием, невозможностью что-либо предпринять.
"Да, надеяться не на что и не на кого... Все против меня... Господи, так бездарно закончить жизнь!.. Прекрасно Леонов все обставил! Грязная сволочь!.. Написать в прокуратуру Союза?.. - мысли суетливо перескакивали с одного на другое. - Нет, вряд ли дойдет моя писулька. Люди Леонова перехватят... Как с Ольгой... Может, в ЦК?.. Тоже мало шансов... Да и передать не через кого... Все сволочи продажные!" - он до боли стиснул ладонями виски и застыл с полуоткрытым ртом, словно изумленно прислушиваясь. Неожиданная мысль, спасительным маячком вспыхнувшая в сознании, заставила его стремительно вскочить.
- Как же раньше-то, раньше не додумался! - почти закричал Борисов. А майор... майор Голиков?.. Он должен... он обязан, сможет помочь. Единственный шанс... Но как с ним встретиться? Что бы такое придумать, чтобы на него выйти... А если... - скрипучий звук открываемой двери остановил его. В боксик ввели еще двух товарищей по несчастью. Их словно нарочно подбирали друг к другу для контраста. Один, лет тридцати, был небольшого роста, вертлявый, щуплый, с черными прямыми, будто мокрыми волосами, спадающими на сильно скошенный лоб. Иссиня-стальная щетина густо пробивалась на его сухощавом лице. Другой - высокий, рыжий, с вьющимися волосами - выглядел старше своего напарника и поплотнее. Одеты оба были неотличимо: в серые мятые брюки и теплые спортивные куртки грязно-голубого цвета.
Валентин предусмотрительно потеснился, новые "собратья", подталкивал один одного, уселись рядом, и начался характерный для таких мест разговор, из которого выяснилось, что оба они проходили по одному делу, то есть, на их языке, назывались подельниками. Суд над ними уже состоялся. И если уж держаться "фени", то. "паровозом" был темноволосый. Оба обвинялись по статье сто сорок второй, часть вторая - разбой. Щуплый, как "паровоз", да еще и имевший не первую судимость, получил "десятку" в ИТК строгого режима, рыжий "схлопотал" десять лет усиленного.
Валентин и сам рассказал о ходе судебного разбирательства по его делу. Предложение прокурора вызвало у "собратьев" возгласы откровенного удивления. Валентин поймал на себе их сочувствующие, пожалуй, даже уважительные взгляды.
- Не дрейфь! - сипло сказал рыжий. - В случае чего кассацию нарисуешь.
- Вышак дают редко, - авторитетно поддержал темноволосый. - Это уж поверь моему опыту. Как-никак - не первая ходка к хозяину, - он приосанился, покосившись на Борисова, но гот никак на это сообщение не отреагировал, и глаза темноволосого недобро блеснули. Он с подозрением, как бы оценивая заново, уставился на Валентина. - Постой, постой... протянул он. - Странно получается, чего это так быстро твой суд крутят?
- А-а-а... какая разница, - отмахнулся Борисов.
- Нет, браток, разница есть, - возразил темноволосый. - Дело попроще и то дней на пять растягивают.
- Ну и что с того?
- Тут два вариантика наклевывается... Или кто-то сильно хлопочет, чтобы побыстрее тебя спровадить с грешной земли, или ты нам лапшу на уши вешаешь, - с неприкрытой угрозой щуплый посмотрел на Валентина и, сплюнув в угол, добавил: - А ну-ка, покажь свой об...н! - разумея обвинительное заключение.
Борисов подчинился. Новые знакомые, склонив друг к другу головы, наскоро пробежали глазами документ. Судя по их кислым физиономиям, он не произвел на них впечатления.
- Так ты, братишка, просто дешевый донжуан! - глубокомысленно изрек рыжий.
- Взломал лохматый сейф, а следы замести не смог, - добавил, презрительно скривившись, темноволосый и снова сплюнул. - Ржавая пошла интеллигенция. Красиво нагадят, а как дело до расчета, так в кусты.
- Что вы себе позволяете! - Борисов вырвал из рук темноволосого свои бумаги. - Кто вам дал право судить обо мне?!
- Заткнись, чмо болотное!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51