Глаза Эдика не изменили выражения, только губы скривились в недоброй усмешке.— Ты, случайно, не со старичком с птичьим клювом имел счастье общаться?.. Ага, точно — с Арнольдовичем. «Лично займусь вашей проблемой!» Похоже? В общем, можешь уши не развешивать. Я-то думал, тебя к следователю вызвали или весточка с воли. Не вздумай доверять им, Саня! В особенности этой старой крысе. Я его знаю уже пару месяцев, и какие сюрпризы он преподносит — ты и представить себе не можешь.— Эдик, это мой последний шанс...— Чем такой — лучше вовсе без шанса.— Ладно, замнем. Полежим — разжуем. Есть о чем подумать. * * * Вбежав в подъезд, едва не ступил в лужу темной, уже начавшей сворачиваться крови. Сердце сжалось: «Опоздал!» Подкосились ноги, колени коснулись ступеней. Не сел — упал на холодный бетон. Вдруг почувствовал: чья-то рука легла на плечо, клещами сдавила ключицу. Вскрикнул: «Оленька!» — и обернулся. За спиной стоял рассыпающийся скелет в пыльном балахоне.Очнулся от собственного крика. В упор смотрели глаза. Эдик.— Чего орешь? Успокойся. Санитары набегут. Поначалу здесь всех кошмары мучают.— Извини, чертовщина снится. О, вот они, легки на помине.В открывшуюся дверь действительно проскользнула фигурка в белом халате — розовые щечки, нежные лукавые глаза. Воздушное создание, Наташа, палатная медсестра. Следом, любопытствуя, ввалились двое санитаров.— Успокойтесь, Кронов, не нервничайте. Идемте со мной в манипуляционную.Пошел с радостью, лишь бы рядом звучал негромкий мелодичный голос с умиротворяющими интонациями. Можно стерпеть все — и укол этот, и тошнотворный привкус таблеток.— Пожалуйста, примите лекарство. Вам уже назначен курс лечения. Это от нервов. Спать будете спокойно. Вам повезло, что наблюдаетесь у профессора, — объяснила Наташа, протягивая пластиковый стаканчик. Кронов махом проглотил пестрые таблетки и капсулы.Возвращался с мыслями об Оле, разбуженными коротким разговором с медсестрой.Палата-камера жила своей жизнью. В углу у окна, перемешивая спертый воздух беспорядочными жестами, Игорь загибал очередную байку. Разинув от удовольствия рты, ему внимали сельчане. Эдик, лежа на койке, в который раз листал старый «Человек и закон». Грузин о чем-то шушукался с санитаром у «кормушки». К ним Кронов не подходил. Жизнь научила не соваться в чужие дела. Приходилось укорачивать шаги, меряя и без того небольшое помещение, чтобы не попасть в пространство у двери, занятое Грузином.Муть перед глазами появилась совершенно внезапно. Тело цепенело прямо на ходу. Подвернулась на ровном полу нога. Мышцы словно сковало незримым панцирем. И уже вовсе ничего не виделось — снежная пелена сомкнулась окончательно. Подумал бы: «навсегда» — но не стало и мыслей. Одеревенел язык, и Кронова понесло в неведомую сумрачную бездну.На мгновение открыл глаза — снова увидел склонившегося Эдика. Смысл его слов не доходил до сознания, которое постепенно угасало...Чувства возвращались медленно и мучительно. Проступающие сквозь мутную пелену пятна складывались в знакомые очертания. Донесся мурлыкающий тенорок Николая Арнольдовича:— Ну, друг мой, и напугали же вы нас!На лице Кронова всплыло жалкое подобие улыбки, но и это обеспокоило профессора.— Не напрягайтесь. Все прошло. Вам нужно уснуть. Когда проснетесь — все будет хорошо. Вы у себя в палате, вокруг — друзья.Тихо, ступая едва не на цыпочках, с прижатым к губам пальцем, профессор удалился, а следом и его свита. Молчание нарушил моментально подскочивший Эдик.— Как ты? Я когда увидел — меня словно током ударило! Белее стены, конвульсии, судороги...— Эдик, что это... было?— Было! Это еще не конец. Таблетки! Что ты принял и сколько?— Четыре, в стакане.— Белые, большие, с вдавленной полоской посередине?— Маленькие розовые.— Да такой дозой слона можно угробить!.. Сволочи! — Эдик влажной белой ладонью отер Саше лицо.— Запомни, эта кошачья повадка врачей рассчитана только на новичков. Я это на собственной шкуре испытал. Здесь всех берут в оборот, только не сразу. Никуда не денешься. Рано или поздно станешь роботом. Посмотри на наших селян — они же как игрушки, у которых батарейка садится. Еще увидишь, какими отсюда увозят! Будешь принимать эту дрянь — они своего добьются.— Так что же делать?Растерянность Кронова отразилась в глазах Эдика.— Прежде всего научись прятать таблетки. Смотри — это довольно просто.Достав из кармана три круглых шарика и бросив их в рот, Эдик сделал глотательное движение. Заходил ходуном кадык, дрогнул живот.— Найди.Безуспешные попытки Саши вызвали только смех. Наконец Эдик отлепил от неба серую пластинку, протянул ее Кронову. Во влажном хлебе сидели три горошины.— Ну как, годится? Запомни: всем своим поведением ты должен показывать, что принимаешь лекарство. И Боже сохрани, если они обнаружат твою уловку. Тогда... вот тогда начнутся уколы. Как у меня. Только мне их назначили по другой причине, да и доза половинная — не знают, что таблетки в унитаз идут. Ага, вот, кажется, и по мою душу.С лязгом отворилась дверь, и в проеме возник мордатый санитар, движением пальца маня к себе Эдика. Последнюю фразу тот договаривал уже на ходу, углом рта:— Отдыхай, береги силы. Понадобятся. Не будет сил — от уколов вполне можно «уснуть». * * * «Спи спокойно, дорогой товарищ...» Эта замогильная фраза, словно бы прописавшись в палате, неотступно сверлила воспаленный мозг. Здешние медики славились умением моментально отличить симулянта от законченного психа. А что там на самом деле за диагноз, мало кого интересовало. При желании психику обследуемых ничего не стоило изменить. А в отношении симулянтов методы применялись еще более жесткие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38