Скелетик поигрывал здоровенным револьвером.
Шли уже долго, и Мерецков потерял счет поворотам, спускам и подъемам.
Наконец воздух потеплел, в боковых проходах ползали отблески света, стали
показываться какие-то смутные фигуры, казавшиеся Мерецкову безусловно
зловещими.
Конвоиры обменивались с этими полулюдьми-полутенями отрывистыми
звуками, напоминающими кабанье похрюкивание, и тем не менее это были
слова, относившиеся к пленнику. В них явно слышалось удовлетворение.
Мерецков в роли жертвы оказался едва ли не впервые. Ему случалось
хаживать под конвоем, но там конвой был связан требованиями законов и
устава. Здесь же и думать не приходилось ни о каких гарантиях, кроме одной
- при малейшем подозрительном движении гарантирована пуля в затылок.
Грубый тычок в спину заставил его вздрогнуть. К такому обращению
невозможно было привыкнуть, ведь уголовный мир дневной поверхности давно и
безоговорочно был в подчинении у Мерецкова, и иного он не допускал. Если
он выберется - война, война этому отребью, устроившему ловушку, война до
тех пор, пока в подземных норах не останется ни одной крысы.
- Заходи, Костя, чего топчешься? - в глубине помещения, освещаемый
пламенем камина, восседал носатый брюнет в потертой одежде. Волосы его
слиплись сосульками, лицо было совсем молодое, но кожу покрывали морщины,
забитые белесой пылью. Взгляд был издевательский и насмешливый.
Так на Мерецкова уже давно никто не смотрел. Этот определенно
чувствовал себя подземным царьком... да и конвоиры ловили каждое его
движение.
Брюнет поднялся и заходил по довольно просторной пещере, едва не
задевая головою свод. В глазах его светилась какая-то одержимость, это
были глаза человека больного и крайне опасного, а главное - Мерецков
где-то уже видел их раньше, но где - не мог вспомнить. Эта скользящая
улыбка, маленький, не мужской рот... Что-то очень знакомое.
- Ты, никак, Костя, не рад? В чем дело? Ты же весельчак большой.
Только что-то невесело нынче от твоих шуток.
- Я, наверно, чего-то не понял. Кому не весело, что за шутки? Что
вам, парни, от меня нужно? Вы, часом, не ошиблись?
Конвоиры заржали. Брюнет неопределенно хмыкнул.
- Ты все-таки шутник, Костя. Ну с кем тебя живого спутаешь? Ты же как
клещ в город вцепился и тянешь, тянешь..
- Что? - Мерецков сделал недоумевающее лицо.
- Ты, я вижу, прикидываешь, кто из твоих клиентов тебя сдал? Не суши
мозги, не твое это теперь дело. Теперь твои дела - наши.
- Да какие дела? Вы что, парни?..
Брюнет дернул углом губ. Кулак конвоира дважды врезался в спину
Мерецкова в области почек. Колени подломились от нестерпимой боли. Сильным
рывком за волосы его поставили на ноги. Мерецков обмяк, делая вид что -
все, сломался.
- Ты это не темни. Тут власти, кроме нас, нету. Здесь и самый крутой
ОМОН не достанет, так что придется тебе жизнь заслужить. В случае чего -
никто тебя здесь не найдет, да и искать не станет, не обольщайся.
Мерецков кивнул, но длинноносому этого было мало.
- Главное, не раздражай меня, а то сдохнешь раньше того срока, что
тебе Господь отмерил. А как по твоим злодействам - то давно пора. Кто-кто,
а мы-то знаем, сколько ты крови попил!
И снова удар по почкам. Еще один - в печень.
- И помни - на земле нет места лжи, всякое тайное станет явным рано
или поздно. Ради этого и мы живем, так что зря ты нас "крысами подземными"
величаешь. Мы ведь и загрызть можем, а нужно - и наверху достанем.
- Знаю. - Мерецков лихорадочно соображал, с кем из "верных"
приходилось толковать об обитателях катакомб, кто подставил его под удар
и, в конечном счете, - чего от него хотят.
По лицу брюнета, освещенному тусклым светом, нельзя было ничего
прочитать. Слова он цедил монотонно, без всякого чувства.
- Избаловались вы там наверху со своими... белыми. С дерьмом этим. А
мы в темноте живем, в черноте. Знаешь, как в Америке, в гетто. Ты-то
помнишь, как к власти пришел? Вот и мы будем резать, духу хватит. А вот
информации кое-какой нам недостает. Но это не беда, ты нам поможешь. И не
брыкайся, не в прокуратуре.
Так вот откуда ниточка потянулась! Неужели уже и эти, законники
хреновы, подземную сволоту оседлали? Надо держаться до последнего,
цепляться за малейший шанс. Информация! Ясно-понятно, чужими руками
прокуратура подгребает или кто там за ними стоит.
- Трудно думаешь, Костя. Так, помолчав, и помереть недолго. Иди-ка
сюда.
В дальнем углу, рядом с камином, в глаза бросились темные пятна на
полу, какие-то потеки и отвратительные сгустки. На стене висели неясного
назначения инструменты, камин чадил, время от времени выбрасывая длинный
багровый язык пламени, и тогда тьма отступала. Так вот оно что! - осенило
Мерецкова, и сейчас же стало понятно, откуда ползет этот сладковатый
смрад, из-за которого ему все время приходилось бороться с подкатывающей
тошнотой.
Брюнет пошевелил угли кузнечными щипцами, да так и оставил их
калиться в самом жару.
Корчить из себя героя Мерецков не собирался. Но и нельзя было
"потерять лицо", выказать смертельный ужас, затопивший сознание. В конце
концов, своим положением он обязан тому, что от природы был неплохим
психологом.
Помедлив, потоптавшись у огня, он, наконец, выдавил из себя, как бы
смирившись с неизбежностью:
- Вы бы хоть сказали, что вам нужно. Может, не стоило и огород
городить, сам бы пришел? Поговорить-то есть о чем, давно друг о друге
слышим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42