Сбил и бросил на улице, пусть добрый дядя тебя подбирает. Или давит.
— Но… — пыталась возразить Кристина.
— И уехал, — продолжал Вадим, — а потом вернулся. Увидел, что следующая машина чуть тебя не сбила уже совсем всерьез. Пожалел тебя. — Он замолчал.
— И теперь раскаиваешься, — продолжила за него Кристина.
— Я этого не говорил.
И тут Кристиной овладел гнев. Еще никогда в жизни она не испытывала такой ярости. Она разом вспомнила все, чем был для нее этот человек, его дом, его родители. И казалось, что любви к нему уже не осталось ни капли. Она вспомнила, как робела перед ними всеми, которые казались ей существами высшего порядка, а на деле оказались обычными мелкими людишками. Людьми, способными проедать картины, которые думают, не продать ли «Женщину с петухом»?
— Верно, не говорил. Но думал. Сейчас подумал. И правильно. Лучше бы ты меня оставил тогда на улице, в грязи, под дождем. Лучше бы меня сбила машина, все равно, пусть на смерть. Уж по крайней мере тогда я бы не познакомилась с ТОБОЙ. Вот это и было самое главное несчастье в моей жизни. Я ненавижу тебя, ненавижу твой лживый дом. Рафинированные интеллигенты, да вы хуже последних скотов, хуже бомжей с вокзала. Потому что те, по крайней мере, не врут, не говорят красивых слов, не прикидываются солью земли. Ах, мы художники, искусствоведы, ученые, мы петербургская интеллигенция с корнями. Корни у вас сгнили, и сами вы — гадость!
И с последним словом она с размаху бросила трубку на аппарат и тут же разрыдалась.
Кристина была уверена, что Вадим больше; не позвонит, но телефон зазвонил снова. Она сняла трубку и услышала:
— Я был рад узнать твое мнение о себе и о моей семье. Прекрасно, что все наконец выяснилось. Прощай.
Послышались короткие гудки. Все было кончено.

Не ждали

Прошло какое-то время, может, полчаса, может, чае, внутренние часы Кристины остановились. Как сквозь толщу воды зазвонил телефон, и она вяло, как будто тело действовало без всякого ее ведома, подняла трубку. Ей было все равно. Даже если это Вадим. Безразличие достигло на шкале предельной точки.
— Кристина? — услышала она голое, который не узнала, да и не жаждала узнавать. — Как дела? Как настроение?
— Все прекрасно, — деревянным голосом ответила Кристина. — Лучше, безусловно, не бывает.
— Но мне кажется, ты чем-то расстроена?
— Вовсе нет. С чего вы взяли?
— Но ты узнала меня?
— Невежливо говорить «ты» человеку, который обращается к вам на «вы».
— Так обращайся ко мне на «ты», я ничего не имею против! — развеселились в трубке.
— Зато я имею, — сухо ответила Кристина.
— Но ты меня узнала?
— Да.
— И у тебя нет настроения разговаривать?
— Ни малейшего.
— Ну тогда пойди пройдись и успокойся, а я позвоню попозже.
Кристина повесила трубку. Антон. И чего ему надо? Почему он всегда появляется именно тогда, когда происходит что-то плохое? Но он вывел ее из шокового состояния, реальность вернулась, а вместе с ней и боль. Она снова отчетливо вспомнила все, что сказала Лидия, и снова в который раз засомневалась: а правда ли то, что та рассказала? Это могла быть больная фантазия Лидии, ведь в последнее время она частенько звонит в каком-то странном состоянии. Увидела кого-то, похожего на Вадима, и вообразила невесть что. Вполне возможно. И как она могла разглядеть, что и как он делал в машине. Можно подумать, что она стояла рядом и заглядывала внутрь. Нет, совершенно ясно, что это какая-то чушь.
Чем больше Кристина думала над тем, что сообщила ей подруга, тем больше убеждала себя, что ничего этого не было и быть не могло, а Лидии просто что-то примерещилось и она приняла за Вадима и Валерию неизвестную пару. Но если так, то можно понять и злость Вадима, когда Кристина начала его обвинять в том, чего не было.
И все-таки Кристина не могла успокоить себя окончательно. Потому что для этого ей надо было поверить! в любовь Вадима, а это, увы, было трудно, почти невозможно. Упрямые факты твердили свое: он не звонил уже много дней, все разговоры происходили по ее инициативе, и когда ей удавалось его застать, он разговаривал с ней так, как не говорил раньше никогда. И открыл ей о себе такое, чего не хотел открывать, пока любил.
— Глупый, — бормотала Кристина. — Глупый… Неужели я бы не поняла…
И было жаль упущенного времени, потому что, знай она обо всем раньше, ничего, возможно, и не произошло бы. Она бы вела себя по-другому. Уж во всяком случае не позволила бы ему швырять деньги на дурацкий день рождения, который все равно никому не принес радости. Кристину пронзила мысль о том, что, возможно, именно для того, чтобы устроить этот отвратительный поход в «Асторию», Вадим собирался продать «Женщину с петухом». Ради чего? Чтобы ЭТА набивала живот креветками с авокадо? Но теперь ничего не поправить, ничего.
Кристине, вернее, ее разбегающимся мыслям вдруг стало тесно в маленькой комнатке, которая показалась узкой и душной. «Действительно, пойду пройдусь», — решила она и вышла в прихожую.
— Христя, ты куда же на ночь глядя? — спросила бабушка. — Темно уже.
— Я пойду подышу воздухом, — сказала та и, увидев тревогу в бабушкиных глазах, добавила: — Ну что со мной может случиться? А как люди с собаками гуляют? Еще и позже выходят. Если бы у нас была собака, ты бы меня тоже не пускала?
— Так то с собакой, — покачала головой Антонина Станиславовна. — Это совсем другое дело.
Кристина взяла старую джинсовую курточку, хотя она мало подходила для холодной мартовской погоды, надела кроссовки и вышла на лестницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151