Значит, его обманули так же, как и вкладчиков. Кристина на миг представила себе, что должен испытывать Вадим сейчас, когда по телевизору время от времени крутят этот клип, и получается именно так, как говорила Ванда, — люди поверили Воронову, а не этому Бугаю толстомордому.
И так думала не одна Ванда, а десятки тысяч обманутых вкладчиков ЗДР. Каково это Вадиму с его гордостью? И как он попал в этот фонд? Тот Вадим, которого знала Кристина, никогда не интересовался подобными делами. Да, он играл в казино, он продавал дедушкины картины, но все-таки не организовывал финансовых структур.
Его обманули, поняла Кристина. Причем он потерял куда больше, чем большинство вкладчиков. Ванда, например, лишилась трехсот шестидесяти тысяч, а он — доброго имени. И это после дисквалификации в Риме! Кристина внезапно почувствовала к нему острую жалость. То, что он бросил ее, оказался обманщиком, сейчас отошло на задний план. Кристина подошла к телефону и набрала знакомый номер, который, разумеется, не забыла. На другом конце послышались долгие гудки. Кристина уже подумала было, что никого нет дома, когда трубку внезапно сняли.
— Алло, — услышала она воркующий голос и поняла, что это Валерия.
— Попросите, пожалуйста, Вадима, — сказала Кристина, прилагая все усилия к тому, чтобы казаться спокойной.
— Его нет дома, — холодно ответили в трубке. — Он будет не скоро. Ему что-то передать?
— Нет, спасибо, — ответила Кристина и положила трубку.
«Его нет дома», — все еще звучал в ушах голос, казавшийся ей на редкость противным. «Наверно, это к лучшему, — решила Кристина. — А то он опять вообразил бы, что я ему навязываюсь. Его же не убедишь в том, что он мне давно безразличен. С тех пор, как умерла бабушка…»
И вот теперь, когда Лида позвонила и пригласила на свадьбу, Кристина пришла в такое смятение, что побоялась спросить, кто же будет свидетелем со стороны жениха. Ведь она не знала всех последних событий, и ей казалось вполне вероятным, что свидетелем будет Вадим.
Кристина молча ходила из угла в угол, как будто не находила себе места, затем села и с тоской подумала:
«Значит, я его еще люблю? Господи, это же надо быть такой идиоткой!»
* * *
Прошло несколько дней дачной идиллии. Пора было ехать в город, Ник-Саныч должен был получить ответ из Спорткомитета на посланную апелляцию. Поэтому Вадим, не заезжая на «Горьковскую» (язык не поворачивался назвать это место домом), отправился сразу в клуб.
Как ни странно, новости его ждали неплохие. Руководство клуба привлекло к внутреннему расследованию сотрудников агентства «Эгида-плюс», которое, как оказалось, с некоторого времени уже интересовалось Павлом Адриановичем Павленко и ростом его знаменитой коллекции. Удалось выявить закономерность в приобретении им новых экспонатов. Это подозрительно часто совпадало с каким-нибудь мелким ЧП в клубе: то по состоянию здоровья кто-то не может выйти на соревнования, то открываются малоприятные подробности пьянки с дебошем, которые внезапно оказываются наговором.
К сожалению, почти все ребята, которые давали показания против Павла Адриановича, уже не были членами клуба. Кого выгоняли, кто уходил сам. «Благополучные» же сначала помалкивали. Но Дубинину все же удалось расколоть кое-кого из них. И оказалось, почти всем есть о чем порассказать.
Одному спортивный врач сделал массаж накануне ответственных соревнований, в результате чего парень играл на порядок хуже обычного. Каким-то образом Челентаныч подтасовывал показания приборов, хотя на первый взгляд сделать это совершенно невозможно.
У Дубинина не оставалось никаких сомнений, что врач вел не просто нечистую, а преступную игру. Но все было очень зыбко. Как доказать, что кто-то играл хуже оттого, что массаж был сделан с отступлением от правил? Что активизировались совершенно не те группы мышц, какие требовалось? Что было выписано не то лекарство? Что такие-то инъекции в данном конкретном случае ухудшали спортивную форму, хотя во многих случаях они ее улучшают?
— Вот такие факты, Николай Александрович, — сообщил Дубинин тренеру.
— Сволочь какая! И сколько времени здесь пакостил!
— Можно открыть уголовное дело, — продолжал Дубинин, — но доказать что либо в суде будет очень трудно.
— Да какой там суд! — махнул рукой тренер. — Руководство клуба на это никогда не пойдет. Это же позор на весь мир. Сколько лет держали шантажиста! И действительно — просто в голове не укладывается.
В результате Павел Адрианович Павленко был с позором изгнан, хотя и по собственному желанию. К уголовной ответственности притянуть его было невозможно, — не хватало твердых доказательств, да и статью не подберешь. Но волчий билет в спортивных кругах был ему обеспечен. Теперь его не взяли бы никуда, разве что в районную поликлинику терапевтом. Что, разумеется, не могло устроить привыкшего к хорошим деньгам Адрианыча. И главное — под ударом оказалось его любимое детище: коллекция.
Однако, поскольку вынести врачу официальное обвинение оказалось невозможно, решили сделать следующее: Спорткомитет должен был официально объявить о том, что на соревнованиях в Риме произошла ошибка — спортивный врач случайно ввел спортсмену допинг вместо новокаина, поскольку ампулы лежали рядом, а сам врач находился в состоянии легкого алкогольного опьянения.
Это выглядело наиболее правдоподобно и обеляло не только Воронова лично, но также его тренера и весь российский спорт в целом. Виновным оставался врач, однако его вина была не того рода, чтобы привлекать к уголовной, а не административной ответственности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151