– Все слышали? – спросил он, поднимая голову и встречаясь взглядом со спокойными голубыми глазами.– Ага, – ответил, обладатель глаз.– Надо кое-что тебе сказать, – открыл рот второй. Он был чуть ниже голубоглазого, но плотнее и шире. – На лестнице.– Мальчики, а чай? – Из кухни появилась мама.– Погоди, сейчас, – махнул рукой Василий.Только когда на площадке «мальчики» вдруг резко взяли его под руки, Константинов понял, что это не долгожданная «группа поддержки», а совсем другие люди.– Я слышал, ты кейсом обзавелся. Не подскажешь, где он есть?– Че? – Василий как будто ослышался.– Через плечо! Кейс с золотишком?– Я…В продолжение этой беседы они шли вниз по лестнице, причем «мальчики» ни на минуту не ослабляли захвата. Они спустились вниз, и голубоглазый толкнул ногой дверь в подвал. Обычно на ней висел ржавый висячий замок, но сейчас его не было, и она легко подалась.Света, падающего сверху, было достаточно, чтобы Василий увидел внизу два скорченных тела. Ему не надо было объяснять, кто это.– Твои? – спросил плотный. Василий молчал.– Хочешь к ним?Константинов отрицательно помотал головой.– Тогда возвращаемся и ты отдаешь кейс. Понял?– Но я не могу. Он не тут, – взмолился Вася.– Где?– К-камера х-хранения… Ладожского вокзала.– Жетон, квитанция, что там?Голубоглазый смотрел на Константинова в упор и медленно жевал резинку.– Дома жетон…Они поднялись на третий этаж, Василий на негнущихся ногах вошел в прихожую.– Мальчики, чай! У меня варенье клубничное!Боевики пробормотали что-то невнятное. Из комнаты вышел Дмитрий Самарин.– Спасибо, – вежливо сказал он Васиной маме. – Как-нибудь в другой раз. А сейчас нам очень надо идти, нас внизу машина ждет.– Да, мама, – подтвердил Василий. Он открыл ящик стола в прихожей и вынул небольшой алюминиевый квадратик. – Ну, мы пошли.– До свидания, мальчики. Заходите еще.Дверь захлопнулась.«Дела, блин!» – облегченно вздохнул голубоглазый, которому Васина мама напомнила его классную руководительницу.На лестнице Василий трясущимися руками передал жетон Самарину:– Ну вот… ну я… теперь… – Он сделал шаг в сторону.– С нами поедешь, – мягко взял его за плечо плотный.– Шестьсот сорок пятый? – Одетый в синий халат работник камеры хранения мрачно взглянул на жетон. – Доплатить придется, гражданин хороший. Вот правила, не читали?Кол оглянулся туда, куда указывал служитель – «За каждые просроченные сутки взимается дополнительная плата в размере 10 тысяч рублей».– Заплачу, конечно. – Кол улыбнулся. Служителю эта улыбка показалась подозрительной.– Ты посчитай, сколько дней-то выходит, а? Сдал-то двадцать третьего октября, а сегодня, между прочим, уже девятое число. – Он стал загибать пальцы.– Пятнадцать дней набежало. Это тебе, мил человек, обойдется в сто пятьдесят тысяч. Так-то. А еще бы на две недели пропал, так и вовсе описали бы твои вещички и пустили в продажу.Он победоносно взглянул на зеваку пассажира. Типичный лох. Квитанцию ему можно не выдавать, и денежки пойдут в свой карман.Кол отсчитал требуемую сумму. Он был бы готов заплатить в десять раз больше. Какие-то сто пятьдесят тысяч за найденный кейс с образцами ювелирных изделий казались ему смехотворной суммой.Служитель удалился в глубь камеры и вернулся с кейсом.– Этот, что ли?– Он самый, – кивнул Кол. Он с нежностью взял в руки драгоценный кейс, словно это было потерянное и вновь обретенное дитя. Потом порывисто повернулся к Дмитрию:– Гражданин следователь, просто не знаю, как вас благодарить.– Тише, – покачал головой Самарин, – отойдем в сторону. Взгляните, все ли на месте.Они поднялись на второй этаж в кассовый зал и подошли к окну. Кол поколдовал над цифровыми замками и приоткрыл кейс.– На первый взгляд как будто все… – сказал он.– Хорошо, пройдем в отделение, там посмотрите более внимательно.Они вышли на привокзальную площадь и подошли к платной стоянке, где у самого края припарковалась вишневая «девятка». Кол остался стоять, а Самарин открыл переднюю дверь и сел на водительское место.– Твое счастье, Константинов. Все на месте, – сказал он, обернувшись к зажатой между двумя кожаными куртками фигуре. – Но есть еще вопрос. За экспертизу кому платил?– Я не зна-аю, – заблеял Василий. – Мой адво-ка-ат, это о-он…– Знаешь.– Нет, клянусь! Он не называл фамилию… Кожаные куртки сблизились, грозя расплющить Васю.– Этот, – полузадушенно прохрипел он, – который в детской комнате…– Отпустите, – распорядился Самарин. Василий сказал достаточно.
Обстановка была такой, будто внезапно началась атомная война, причем передовая проходит по Ладожскому вокзалу. Весь личный состав был на месте, несмотря на воскресенье. Все подразделения приведены в состояние боевой готовности.Дмитрий знал, что это происходит не только на Ладожском вокзале и не только в отделениях транспортной милиции. Ночное нападение на милицейский «воронок», газовая атака, контузия сотрудника милиции майора Гусакова, похищение подследственного, обвиняемого в тяжком преступлении, – все это было беспрецедентным даже по нынешним временам.Самарин придал лицу соответствующее обстановке выражение и коротко кивал встречным. Кол, ничего не понимая, следовал за ним, крепко прижимая к себе кейс.Комната следователей была свободна.– А почему я должен забрать заявление? – Этого Шакутин никак не мог взять в толк. – Вы нашли, вам это в плюс.– Не так искал, – коротко рубанул Самарин. – Еще какие-то проблемы?Посмотрите, кстати, повнимательнее, все ли там.– Да-да..Он вынул из бокового отделения проспект и стал сверять все по порядку.Дмитрий не без интереса взглянул на черный бархат, на матовой поверхности которого переливались темно-красные рубины в золотом обрамлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127