– Надо бы найти кого-нибудь, кто по-ихнему шпрехает.– Слушай, у нас же тут этот, два института закончил, в зале ожидания прописан. – Чекасов вспомнил Леньку Косого.– А он не того? – с сомнением спросил Жебров. – Говорить-то сможет?– Ща проверим! – Чекасов повернулся к Власенко и Полищуку:– В зал ожидания – быстро. Посмотрите, что и как, и доложить сюда.Все это время, пока большие белые в полицейской форме о чем-то громко говорили, Морис тихо стоял, опустив на землю пластиковый пакет.– А в сумке-то у него что? Ты не смотрел? – спросил Чекасов.– Ну-ка дай сюда свою торбу. – Селезнев опустился перед негритенком на корточки.Мальчик испуганно покосился на красное с синими прожилками лицо.– Не бойся, не отниму. Посмотрю только – вдруг там документ какой.Морис понял, что сопротивляться чудовищу бесполезно, и без звука отдал свое достояние.В пакете оказалось кое-что из белья, свитер и рубашка. К вещам была приложена бумажка, на которой было коряво выведено печатными буквами:МОРИС МАТОНГО. Писавший был не силен в русской азбуке, а потому вместо русского "Р" стояло латинское "R", а "Г" смотрело в противоположную сторону.– Морис, значит, будешь, – прочитав записку, сказал Селезнев. – Как это по-русски-то?На боку у Чекасова запиликала рация.– Сорок пятый? – раздался голос Игоря Власенко. – Бомж найден, состояние умеренное. Доставлять?– Давай!Через несколько минут в дежурке в сопровождении Власенко и Полищука появился знаменитый Ленька Косой, которому приписывались (в прошлом, разумеется) энциклопедические знания и все возможные ученые звания и степени.Сам Ленька (в миру Леонид Никифорович Черниговский) ничего такого не рассказывал, но и не отрицал того, что говорили о нем другие.Он ввалился в дежурку, остановился и, покачиваясь из стороны в сторону, воззрился на негритенка. Тот невольно скорчился под пристальным взглядом.– Ессе homo, – поведал миру результаты своих наблюдений Ленька.Косым в прямом смысле он вовсе не был. Его прозвали так, когда он только появился на Ладожском вокзале. У него в тот период был подбит правый глаз. Глаз поправился, но кличка закрепилась. Впрочем, Ленька частенько вновь становился косым то на один, то на другой глаз, а то и на оба сразу.– Языки знаешь? По-ихнему могешь? Давай шпарь!– Ке-с-ке-сэ? – с важным видом изрек Косой.– Je sais pas, – испуганно прошептал мальчик.– Март ва а ля rap! – порывшись в памяти, сказал Леонид Никифорович.– Mais, oui, monsieur… и la gare, – кивнул Морис.Окружающие были страшно довольны уровнем достигнутого взаимопонимания.– Ты спроси его, откуда он, из какой страны! – требовал Селезнев.– Родители где? Давно он тут по вокзалу шатается? – интересовался капитан Жебров, племянник начальника отделения. – Куда ехали?Косой подбоченился, погладил грязно-желтую бороду и наморщил лоб.– Родители? – глубокомысленно повторил он. –Пэр, мэр, а?– Sais pas, – грустно повторил Морис.– Не знает. Ничего не помнит, – перевел Косой. – И сколько ходит тут, не знает. Потерял счет времени. А по-французски он не очень. Надо искать переводчика с африканского языка.– Франсэ? – заорал он и показал на Мориса пальцем.Тот отрицательно покачал головой:– Non, atsi.– Так что, господа хорошие, ищите вы переводчика с языка атси.С этими словами Ленька Косой удалился в зал ожидания по месту прописки.Через несколько минут над Ладожским вокзалом прозвучало объявление:«Граждане пассажиры, владеющих французским языком или африканским языком атси просим срочно пройти в отделение милиции, расположенное на привокзальной площади».У вокзалов свои часы пик. Это утро, когда приходят поезда дальнего следования и переполненные электрички, привозящие в Петербург на работу жителей пригородов. Часов в шесть-семь эта волна хлынет назад, а ближе к десяти вечера по вокзалу начинают сновать уезжающие в другие города.В одиннадцать отходит фирменный поезд «Евгений Онегин», следующий по маршруту Хельсинки-Москва. Дорогой, Но комфортабельный. И потому неудивительно, что именно им предпочитают ездить в первопрестольную видные бизнесмены, общественные деятели, а также сотрудники мэрии.Сегодня оживление царит в депутатском зале. В Москву едет сам Гнедин.Настоящий государственный человек, непримиримый борец с коррупцией, тот, на кого уповают все демократические силы. Когда у власти такие, как Гнедмн, можно не сомневаться, что реформы не будут пробуксовывать. Этот человек контролирует все. Вот и сейчас он взял на личный контроль расследование убийства в электричке Гдов – Петербург. Поэтому все вокзальные обитатели чувствуют ответственность момента.Потапыч разгоняет свою гвардию, и его немытые, пахнущие перегаром подданные прячутся по темным и неприметным углам, и даже Бастинда, которой закон не писан, устраивается с добытой где-то пачкой «Примы» у туалетов, подальше от депутатского зала.Чувствует подъем и постовой Чекасов. Вместе с Полищуком и Власенко он без устали обходит все вокзальные помещения, выходит на платформы, чтобы убедиться лично – все в полном порядке.«Внимание. Начинается посадка на скорый поезд номер три „Евгений Онегин“, следующий по маршруту Хельсинки – Москва. Поезд находится у пятой платформы, левая сторона».– Полищук, – приказывает Чекасов, – иди к депутатскому залу, посмотри, чтобы все было чисто. А мы с Игорьком пройдемся на улицу.Вместе с молодым «орлом» он выходит на пятую платформу – слева стоит красавец «Онегин», справа только что подошла электричка, обшарпанная и заплеванная. Чекасов окидывает внимательным взглядом толпу и тут же замечает непорядок. У входа платформу на самом видном месте преспокойно стоит лицо кавказской национальности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127