Они меня слушать не станут.«Да, теща и зять. И почему они всегда как кошка с собакой? Закон природы, что ли, такой?» – подумал Дмитрий и подошел к пожилой чете.– Старший следователь Самарин. Извините, но я думаю, будет целесообразно, если в опознании примете участие только вы, – обратился он к мужчине. На женщину Самарин старался не смотреть. потому что женские слезы действовали на него душераздирающе. Сестра это знала и в критических случаях всегда этим пользовалась.– Нет, – выкрикнула дама, – я должна видеть свою дочь!– Мара, милая, – пытался успокоить ее муж, – может быть, это не она.Скорее всего не она. И не зачем тебе туда ходить, я пойду один, а ты пока-по стой здесь.– Нет! – всхлипнула дама. – Я знаю, я сердцем, чувствую – она там! Пустите меня к дочери! Вы не имеете права не пустить!В дверях морга появился Александр Попов. Он окинул взглядом «предбанник», оценил обстановку и решил убраться от греха подальше, оставив за себя санитара.– Сань, побудь на опознании, а? – попросив приятеля Дмитрий.– Тогда давай начнем, – мрачно отозвался судмедэксперт.– Муж, пожалуйста, – спокойно сказал Самарин.Костя двинулся с места, но плачущая дама опередила его.– Пойду я! Я имею право!«Как же ее остановить…» – в отчаянии подумал Дмитрий.Если бы у него хватило сил справиться с десятком разгневанных пожилых фурий, он все равно бы не смог остановить мать, убитую горем, которая, возможно, потеряла единственную дочь.– Пусть идет, – махнул рукой Попов. – Лучше поскорее закончить…Он был совершенно вымотан и находился явно не в своей тарелке.– Муж проходите, – самым железным голосом, на какой был способен, сказал Дмитрий, надеясь, что его холодный тон возымеет действие. Но мать уже ничего не воспринимала. Она ринулась в открытую дверь. Самарин и Попов последовали за ней.Маргарита Васильевна, оказавшись в помещении морга, дико заозиралась в поисках трупа. Вокруг было пусто. Только во всю стену почти до самого потолка высился огромный холодильник с выдвижными, как у комода, ящиками, перед которым стояла тележка.Попов протянул руку и выдвинул один из них.Маргарита Васильевна напряженно следила за его действиями. Она перестала плакать, и ее лицо покрылось яркими красными пятнами.«Нашатырь-то у Саньки найдется?» – мрачно подумал Самарин, а вслух сказал:– В вашу задачу входит с уверенностью опознать или не опознать в предъявленном вам теле вашу дочь Сорокину Марину Александровну.У Маргариты Васильевны задергался подбородок – она делала гигантские усилия, чтобы не разрыдаться.– Давай ты. – Попов тоже выглядел неважно.«Удивительно, – думал, глядя на него, Дмитрий, – никогда его таким не видел. Обычно он так не переживает. Значит, и у патологоанатома есть нервы».С тела сняли простыню, и Маргарита Васильевна Разрыдалась в голос. И это при том, что ребята из морга работали на совесть: все было аккуратно зашито и вместо зияющей раны на шее с левой стороны проходил только тонкий синий шов.– Мариночка! Девочка моя! – Мать бросилась бы на труп, если бы Самарин с Поповым не удержали ее.– Маргарита Васильевна, не положено, – тихо сказал ей Дмитрий. – Вот получите тело, тогда… Но, к сожалению, это произойдет, только когда будет закончено следствие…– Девочка моя! – Мать закрыла лицо руками и затряслась в истерических рыданиях.Самарин отвернулся и тупо разглядывал ровную белую стену, затем прокашлялся и обратился к Маргарите Васильевне:– Гражданка Диканская, вы опознаете в предъявленном вам теле вашу дочь?– Да, – тихо прошептала мать.– Вы можете указать на те приметы, которые безошибочно указали вам, что это ваша дочь?– Да мне ли ее не знать! Да все-все, все родное! – Она снова чуть не расплакалась, но, встретившись взглядом со следователем, только утерла глаза платком и тихо сказала:– Вот родинка на левом запястье. Потом, видите, на губе справа небольшой шрамик. Это она губу разбила на даче… – голос предательски задрожал, – с качелей упала… У нас в Школьной…– Сань, проводи ее, – сказал Самарин.– Знаешь, Димка, лучше ты.У Попова было такое лицо, что Самарин не стал спорить, осторожно взял женщину за плечо и повел к выходу.– Александр Илларионович, – пригласил он.– Саша! – бросилась к мужу Маргарита Васильевна.– Мара, я сейчас, – ответил тот, обнял жену и шагнул в помещение морга.Диканский старался держаться по-мужски, но его выдавали руки.– Сомнений нет – это моя дочь Марина Диканская, по мужу Сорокина, – тихо заявил он. – Где я должен расписаться?В эту секунду в «предбаннике» послышался крик. Кричала женщина. Самарин с Поповым поспешно открыли дверь и увидели, как Маргарита Васильевна наступает на зятя с криком:– Что ты сделал с моей дочерью, подонок! Что тебе было надо?Костя медленно отступал. Он был еще бледнее, чем прежде, – Вы прекрасно знаете, что я люблю ее и мне ничего было не надо!– Знаю я, как ты ее любил! – дико выкрикнула безутешная мать. – Это по твоей милости она погибла! По твоей! Ты погубил ее!– Мара, дорогая, успокойся! – Александр Илларионович подхватил жену в последний момент – губы у женщины посинели, и она стала медленно опускаться на белый плиточный пол.Муж не смог удержать ее и опустился перед женой на колени, поддерживая только ее голову.– Санька, нитроглицерин, нашатырь или что там считаешь нужным – быстро, – сказал Дмитрий.Попов сунул женщине под нос ватку с нашатырем, а затем, когда веки ее слабо дрогнули, отсчитал несколько капель в мензурку с водой:– Выпейте вот это.– Сорокин, идите на опознание, – сказал Самарин стоявшему поодаль Косте. – Пусть она вас не видит.Костя поспешил шагнуть за дверь, стараясь поскорее скрыться с тещиных глаз, но не ожидал, что в следующий момент испытает такой шок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127