Только на дне позвякивали ключи от квартиры. Но в боковом отделении нашлось то, что Дмитрий искал, – бумажная коробочка с надписью «о.b.». Тампоны. Их реклама так часто прерывает фильмы на самом интересном месте, что о их существовании знают и чукчи в чуме, и негры преклонных годов.Пока Самарин рассматривал находку, Дубинин извлек с самого дна сумки несколько листков бумаги, с виду почти чистых, если не считать небольшого круглого отпечатка посредине.– Ого! – Дубинин казался потрясенным. Он снял очки, затем надел их, снова снял. – Так-так-так, – было единственное, что он наконец выдал.– Ксерокопии, – мельком взглянул на листки Дмитрий.– Да вы прочтите, что здесь написано! – рассвирепел Осаф Александрович, который больше всего ненавидел в людях тупость.Самарин посмотрел внимательнее:– Подарок для Агнессы! – ибо на белом фоне четко пропечаталось: «Генералъ Димитрий Александровичъ Самаринъ».– Интересные ксерокопии носила с собой Сорокина… – Дубинин пятерней взъерошил остатки волос.– Она работала в музее, писала диссертацию по печаткам, – объяснил Дмитрий. – Так что тут все ясно.– Это смотря с какой стороны взглянуть, молодой человек, – фыркнул Дубинин. – Ясно ли, а если ясно, то что именно… Какие здесь еще имеем отпе-чаточки?Он стал быстро перебирать листы. Перед глазами Дмитрия замелькали оттиснутые имена, одни знакомые, другие не очень: Денис Давыдов, князь Иван Алексеевич Мещерский, Мария Николаевна Ермолова, какой-то чудной Захарьин-д'Эсте Федор Семенович, а вот латинские буквы: Andrea Grimaldi. На последнем листке была уже не печать, а ксерокопия монеты – аверс и реверс, орел и решка другими словами. Она, кажется, особенно заинтересовала Дубинина.– Золотой дукат, – пробормотал он. – Начало семнадцатого века.– Как вы так с налета… – удивился Дмитрий. Осаф Александрович взглянул на него:– Не буду притворяться, что я силен в нумизматике. Просто здесь, – он тряхнул бумагами, – ксерокопии всего, что было недавно украдено из частной коллекции некоего Виленкина. Ограбление столь же остроумное, сколь и наглое.Знаете, этакий «грабитель с валидолом». На такое у нас в городе способен только один человек, но доказательствами мы не располагаем.– Вы имеете в виду… – Дмитрий уже понял, о ком идет речь.– Француз, он же Петр Федорович Сорокин. А он, часом, не родственник убитой?– Дядя ее мужа, Константина Сорокина.– Интересная картина получается, как по-вашему?– По-моему, не очень, – мрачно ответил Самарин, вспомнив лицо с фотографии, которую он столько раз предъявлял свидетелям. – Вы думаете, она имела отношение…Почему-то стало неприятно.– Да и вы так думаете, – отрезал Дубинин. – Теперь остается выяснить, не имела ли Марина Сорокина доступа к коллекции Виленкина.Снова вспомнилось лицо Сорокиной… Такое милое, нежное… Но губы сжаты решительно. Так ли проста была жертва маньяка?– Она же писала диссертацию о хрустальных печатках! А Виленкин зарегистрированный коллекционер, как я понял. Конечно, была у него. Сотрудница музея, научный работник…– А заодно и наводчица, – продолжил Дубинин. – Петр Федорович хоть и Француз и очень интеллигентный с виду господин, все же самоучка, ему нужен был квалифицированный специалист-искусствовед. За последнее время он ограбил нескольких коллекционеров, причем брал всего две-три вещи, но всякий раз – самые ценные.– А накануне коллекционеры обращались в музей с просьбой что-то оценить…Приходила милая молодая сотрудница.– Да, интересные вещи содержала сумочка, – покачал головой Дубинин. – Ну что ж, кем бы ни оказалась Марина Сорокина, а убийцу ее надо искать.– Не Виленкин же это был!– Тем более он лежит в больнице – сердце. Сумку я сейчас же отдам на экспертизу.– Сообщите мне?– Какой вопрос? Как только – так сразу.– Ну что еще, Катюша?Самарин еще не виделся с Калачевой. Она только успела позвонить ему с Ладожского и сообщить, что сумка Сорокиной находится у Сучкова. Но это было не все. Остальное был не телефонный разговор.– Михеева была в «Елах»?– Никогда не бывала. Вместо обеда пила кофе прямо на рабочем месте. Я же говорю – там дорого.Самарин и предполагал что-то такое. Больше рассуждать на эту тему казалось бессмысленным.– Погодите, Дмитрий Евгеньевич, – снова остановила его Катя. – Когда я искала Аникину, я зашла далеко по путям и, мне показалось, видела Веру.– Что?!– Ну помните Веру Ковалеву? Я еще ездила в приемник-распределитель узнавать, поступала она или нет. У меня было ее описание: волосы темные средней длины, на вид лет десять" заторможенная. Клянусь, это была она.– И где ты ее видела?– По дороге к Товарной справа стоят отцепленные вагоны. Знаете? «Вагон охраны труда», «Вагон техники безопасности»? За ними тянется глухая стена. Так вот, в ней есть пролом. Широкий довольно-таки, не влазишь, а входишь. А за ним тропинка начинается. Ведет к кирпичному зданию. На вид заброшенное. Но окна чистые, понимаете меня? Так вот там, у этого пролома, стояла девочка. По описанию – ваша Вера Ковалева.– Тебя кто-нибудь видел?– Да нет, как будто никто…– А она?– Я ее окликнула. Она даже не отозвалась, будто не слышит.– А одета как?– Да одета неплохо. Юбочка коротенькая, ножки-то тоненькие, как палочки!Смотреть больно. Но сверху курточка водоотталкивающая.«Приодели, сволочи!»– Ты подходила к ней?– Нет. – Катя отрицательно покачала головой. – Мне что-то стало не по себе…– Думаешь, тебя заметили?– Не знаю… Я ее окликнула, она не ответила. И тут мне что-то послышалось из-за стены – в зоне : отчуждения. Я шмыг обратно – вроде все вокруг спокойно.А когда вернулась, ее уже не было.– То есть ты считаешь, что тебя нарочно отвлекли и тут же ее убрали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127