– Ой! Тю.. Сярожа приехал! А я и нэ бачила!..Она была из русской семьи, но выросла на Украине и с тех пор «размовляла» на обоих языках одинаково хорошо. И одинаково кстати.– Тётя Клава! – обрадовался Сергей. Недолго думая он утёрся косынкой, и на улыбающейся физиономии остались грязные полосы. – А кваску для гарна хлопчика не найдётся?Клавдия Алексеевна славилась хозяйственностью и всегда держала на конюшне бочонок хлебного кваса. Этот квас и коржи к нему она готовила собственноручно, по ей одной известным рецептам. Квас получался отменным – тёмным, почти чёрным, густым и вкусным необычайно. Такой напиток и жажду утолял, и есть после него не хотелось: то, что надо жокею, дрожащему над каждыми ста граммами веса.– Как не найдётся, уж для тебя, Серёженька, завсегда… – Тётя Клава заговорщицки понизила голос и сообщила: – Аккурат вчера новый поставила. Сейчас, голубок, как раз и отведаешь. Только троглодитам этим не проболтайся смотри, – кивнула она в сторону Витька, будто он и так не слышал её слов. – Набегут и всё сразу выхлебают. Пусть спиток сначала добьют…Спиток – светло-жёлтый, матерущий по своей кислоте напиток, который Витек называл не иначе как «вырви-глаз», – особой популярностью на конюшне не пользовался. Хоть и утолял жажду молниеносно.Клавдия Алексеевна величественно уплыла в сумрачную прохладу конюшни и вскоре появилась оттуда с полулитровой кружкой:– На, сынок. Пей на здоровье!– Ох, тётя Клава, что бы мы без вас… – Сергей жадно присосался к запотелой эмалированной ёмкости. Вот уж спасибо!Квас был действительно отменным.– Серый, а тебе ведь из конторы звонили. Чуть не забыл! – подал голос Витек. Он успел вымыть коня и вываживал его по двору, чтобы обсох. – Раиса из производственного отдела. Как я понял, тебя дед Цыбуля требовал, велел непременно перезвонить…Белоснежный телефонный аппарат, чудо дизайна в стиле «ретро», красовавшийся на столе, казался пришельцем из другой цивилизации. Из мира стекла, бетона и космических скоростей. Мира, где столь же чужеродными выглядели бы стремена, сёдла, уздечки… и некоторые молодые люди в потасканных бриджах и с разводами пыли на запавших, чёрных от загара щеках.Сергей сидел за столом и несчётный раз набирал номер директора «Свободы». Занято! Хозяйка кабинета налила ему чашечку крепкого кофе:Серёженька, тебе сахару сколько?Он даже испугался и поспешно накрыл чашку ладонью:– Вы что, Раиса Александровна, какой сахар! Нельзя – веса!..– Да ну, от одной ложечки?..– Нет, нет! – Искушение было сильным, но Сергей отмёл его категорически. – Здесь одна, там одна – глядь, килограмм набежал, а спускать его… Знаете, как французы говорят ? Пять минут на языке, а потом всю жизнь на талии…– Несчастные вы люди, жокеи, – вздохнула заместительница начальника отдела. И высыпала в свой солидный фарфоровый бокал пятую ложечку.Серёжа с откровенной завистью посмотрел на её кружку и отхлебнул терпкий, обжигающий нёбо напиток:– Раиса Александровна, а не сказал Василий Никифорович, что ему от меня… И тут зазвонил телефон.– Серёж, возьмёшь ? – Дородная женщина как раз доставала из недр тумбочки коробку печенья и сразу разогнуться была просто не в состоянии.Жокей с немалым облегчением схватился за трубку – лишь бы не видеть!– Алло! – донесся из телефонных глубин невероятно знакомый голос, заставивший его мигом забыть о недосягаемых гастрономических радостях. – Это производственный отдел? А Серёжу Путятина можно?– Аня?.. – У Серёжи перехватило дыхание. – Анютка, ты где?..Ему успело примерещиться характерное пощёлкивание сотовой связи: а что, если… если она к ним… если она прямо сейчас…– Дома я, Серёжа, – вздохнула девушка. – В Питере…– А как.. как узнала, что я?..– Да просто… Чувствую вдруг – соскучилась, сил нет… Дай, думаю, позвоню… Есть у тебя минутка? Я, может, не вовремя?– Анька, милая… – Сергей заморгал и даже закашлялся. Раиса Александровна украдкой взглянула на парня, тихо выбралась из-за стола и ушла в коридор.– Анютка, ты когда теперь к нам? Я по тебе… не передать… И кони у нас на ипподроме новые… Я для тебя голов семь присмотрел… Для спорта – суперкласс… Двух к барьерным скачкам готовят…– Спасибо, Серёженька… – Стены кабинета, стол и кофейная кружка перестали существовать: он плавал в волнах её голоса, тёплых и чуть грустных. – Пока всё никак… Слушай! – вдруг закричала она. – А может, ты сам к нам выберешься? Правда!.. Я серьёзно! У нас тут скоро будут международные проводить, по конкуру… «Серебряная подкова», слыхал? Малая Европа! После «Кубка Вольво» к нам весь цвет… И Пилл, и Слоотак, и Меллигер… Может, вырвешься как-нибудь? А?..– Анютик, у меня Дерби через неделю…– Так «Подкова» как раз через неделю и начинается. Нет, Серёга, ты. в самом деле попробуй! Я так тебя видеть хочу…Когда на пороге появилась Раиса Александровна, Серёжа сидел в глубокой задумчивости, всё ещё прижимая к уху вспотевшую трубку, из которой раздавались короткие гудки, и выражение лица у него было то самое – блаженное.Эх, молодость…– Цыбуля слушает!..В голосе Василия Никифоровича привычно рокотали властные нотки, а уж от того, как он произносил собственную фамилию, в самом деле могли хлынуть слезы из глаз, словно рядом резали луковицу.– Василь Никифорыч, Путятин тревожит, – улыбнулся в трубку Сергей. – Вы, говорят, искали меня…– А, Сергуня, – грозный начальник немедля растаял, становясь тем Дедом Цыбулей, которого Сергей знал с малолетства. – Как вы там? Как кони? – И, не дожидаясь ответа, зарокотал дальше: – Читал я тут, как вы в прошлое воскресенье… Молодцы, что сказать! Слышь, ты на отделении передай – я всем тут премию… Прямо на книжки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25