Может, мы обидели кого-то зря,
Сбросив пару лишних мегатонн.
Над Пекином белый гриб качается,
Тихо догорает Пентагон...

Впрочем, ручаться не будем. Вполне возможно, он насвистывал нечто совершенно иное.

Чтоб не пропасть поодиночке

Юркан рулил на древнем «Жигуленке» по Пулковскому шоссе, и настроение у него было самое скверное. Машина дышала на ладан, рука, покорёженная в Афганистане, все чаще ныла не только по ночам, но и средь бела дня, вот как теперь. Наверное, оттого, что у Юркана болела душа.
Чердачный промысел иссяк, в горячий цех, к мартену, что-то не тянуло, да и кто ж его туда теперь возьмёт. Вот и приходилось «бомбить» на замшелой тачке, доставшейся в наследство ещё от отца-инвалида. И каждый день думать о том, как бы, поэтически выражаясь, «не пропасть поодиночке». А то ведь запросто... Родители в земле, и, если хорошенько подумать, кому ты, кроме них, на этом свете нужен? Врачеваться Юркан не сподобился, ну а друзья, те, которые боевые, – опять-таки словами поэта, «одних уж нет, а те далече». Серый упокоился на Южном кладбище, а Натаха... Натаха того. Тоже далече. В смысле, от мира сего.
Собственно, к ней-то сейчас Юркан и направлялся, к единственной живой душе, которая была ему в этой гребаной жизни не совсем безразлична.
Двигался он при этом со скоростью шестьдесят километров в час. Пусть нарушают те, у кого на это есть деньги. Да и куда спешить? Тише едешь, дальше будешь... Особенно на раздолбанной «копейке» образца 1974 года... Мимо, обгоняя Юркана. проносились шикарные джипы, «БМВ», «Мерседесы», каждый из которых стоил небось раза в два поболее его двухкомнатной «хрущобы».
Впрочем, по мере приближения к Средней Рогатке лихачество постепенно прекратилось. Все, невзирая на марки и стати, поехали в едином темпе, не нарушая скоростного режима. Знали, что на площади почти наверняка притаился гаишник с радаром. И с бездонным карманом для «штрафов без квитанции». Так что все порулили, как один, не высовываясь.
По левую руку от Юркана пристроился джип, огромный, чёрный, похожий на дредноут. «Чем же это, блин, надо заниматься, чтоб такого купить? – невольно призадумался бывший „чердачник“. – Вернее, что воровать?..»
Так или иначе, Юркан въехал на площадь ноздря в ноздрю с породисто урчащим броненосцем на колёсах. Въехал не снижая скорости и особо не беспокоясь – дорога широкая и притом главная. Ещё бы. Правительственная, как-никак, трасса...
...Все произошло, как обычно в таких случаях бывает, неожиданно и мгновенно. Мздоимца-гаишника на площади не обнаружилось. Зато, по закону стервозности, обнаружился урод в шестисотом «Мерседесе», вылетевший откуда-то со стороны Варшавской. Вихрем, наплевав на всех встречных-поперечных и на пересечение с главной дорогой, он рванул прямым ходом на Московское шоссе... «Расступись, грязь, говно плывёт!» В общем, и Юркану, и водителю джипа пришлось отчаянно тормозить. Джипу что? У него куча всяких антипробуксовочных и антиблокировочных приспособ, у него там и гидроусилитель, и компьютер, и черт в стуле. Он ни на йоту не ушёл в сторону, оставшись строго на прежнем курсе. А вот бедную «копейку» неудержимо понесло в сторону. Причём именно в ту, в которую, ох, не надо бы. Жалобно лязгнув, она притёрлась к громаде джипа, и оба остановились.
По большому счёту ничего такого уж страшного не произошло. Ну там, чуточку соскоблили хром с сияющей подножки. Но это по большому. А вот если «развести по понятиям»...
«Ох, начнётся сейчас... – Юркан тоскливо выключил зажигание, перелез на правое кресло и неловко, через пассажирскую дверь, подался наружу. – Тёрки, стрелки, разборки. И что я, дурак, пулемёт из Афгана не приволок?.. Крупнокалиберный?..»
– Ты че, мужик, охренел, в натуре? Напокупали вёдер, блин!
Из джипа уже выскочил соответствующей крутизны мэн. Он смотрел только на ошкуренную подножку своего автомобиля, а по Юркану едва мазнул взглядом. Он явно собирался поорать ещё, но почему-то вдруг осёкся, снова поднял глаза на Юркана, выругался и глупо заулыбался.
– Командир, ты? Юрка! Вот это встреча, сержант! Неисповедимы дела Твои, Господи...
Перед Юрканом стоял его бывший подчинённый, экс-старослужащий ефрейтор Витька Бородин. Все такой же плечистый, короткошеий, с руками мощными, словно клещи. Только вот взгляд у него стал жёсткий, пронизывающий, не предвещающий добра. Помнится, тогда, в Афгане, он смотрел на мир совсем другими глазами... Особенно когда Юркан пер его, раненного в ногу, под душманскими пулями... Скисшего, задыхающегося от боли, матерящего тех сволочей, что похерили промедол... Да уж, все течёт, все меняется...
– Ну, здоров, здоров! – Юркан пожал протянутую руку, подумал насчёт обняться, но воздержался и стал ждать продолжения. И что его бывший друг-однополчанин ещё хорошего скажет?
– Ну, брат, у тебя и ведро, в натуре, – покачал головой Витька. – Ты чем дышишь-то, командир? По какой части теперь?
То, что Юркан жил весьма небогато, наверняка бросалось в глаза. Витька смотрел с искренним состраданием.
– Да так. – Юркан небрежно пожал плечами, сплюнул, вытащил сигареты «Болгария». – В свободном полёте... Слушай, может, нам ГАИ вызвать? Этот хмырь на «мерине» дорогу-то нам того... Будешь?
– Да ну его в жопу. – Витька содрогнулся, сморщился, как от горького, вытащил пачку «Мальборо». – Вот, ментоловые, полезно, говорят, для здоровья... Я же номер заметил. Опять Хомяк наблудил, а для него любая ГАИ похрен.
«Хомяк наблудил»?..
– Давай не будем заморачиваться, лучше покурим, – продолжат Витька. – Так, значит, говоришь, в свободном полёте?
– Ага, плавно переходящем в штопор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19